Маяки

Слон вернулся в Митридат-град, поступил на службу к Долинину, чтобы постоянно быть рядом с Апрель-Эйприл. Прошло десять лет, прежде чем он посмел пригласить приму в ресторан, признаться в чувствах, чем нарушил контракт с законодателем. А поутру он струсил вновь и ничего не сделал, когда разгневанный Долинин избавился от Эйприл. Она ждала, она смотрела на него, сидящего за рулем ховермобиля…

Секретарь-референт вздохнул: мыльная пена! Вся эта история с любовным треугольником – просто жуть! Насколько же люди уязвимы и несовершенны!

Пока Долинин придавался мести в Подмостках, пока горел ненавистью к когда-то любимой приме, референт обновил собственную прогу до уровня законодателя и забрал дело Долинина себе. Собственно, не потребовалось особых усилий и помощи со стороны, если не считать врача-программатора.

Долинин появился возле перил Объездного моста словно из воздуха. Совершенно голый, он стоял, тяжело хватая ртом воздух Митридат-града, и не мог надышаться. Сладкая истома застыла на его лице – проги града действовали на центр удовольствий мозга, и после небольшой «голодовки» воздействие ощущалось особо остро. Референт знал это из архивированных файлов о суицидниках, но возвращение самоубийц не входило в его планы.

С Подмостками надо что-то решать. Потом! А сейчас…

На Долинине появился костюм простенькой проги. Не привык он к таким – поморщился брезгливо, огладил одежду, желая сменить фасон и цвет, но ничего не произошло.

– Ну, чего уставился? – рявкнул бывший законодатель на безучастного референта. – Помоги с обновлением, живо!

Секретарь изобразил улыбку, невозмутимо произнес:

– Есть одна проблема.

Долинин посмотрел на него как на заговорившего каменного истукана и наконец заметил в облике референта разительные перемены: лицо приобрело цвет и объем, будто художник прорисовал на сером овале красивые черты, придав невзрачному типу изысканности и благородства. Но если раньше секретарь не вызывал у законодателя ничего, кроме брезгливости, то сейчас Долинин почувствовал, как волосы становятся дыбом на загривке и леденеет затылок: прекрасные черты неуловимо плыли – вот референт кажется юношей, легкий поворот головы – и проявляется нежный девичий лик, но эта красота и нежность пугали своей демоничностью.

Законодатель едва справился со страхом, вкрадчиво произнес:

– Неповиновение? – и гаркнул в привычной манере, надеясь на беспрекословное подчинение: – Совсем очумели!

Из лимузина вышли еще двое красавцев в изысканных костюмах. Даже не понять, кто из них женщина, кто мужчина. Долинин насторожился, недобро прищурился.

Секретарь, контролируя подключение к проге, увидел: законодатель собирается прокачать и применить оружие.

– Что за хня?! – гаркнул Долинин, не получив желаемого.

Референт остался невозмутим. Дешевый костюмчик – единственное, что может позволить себе бывший законодатель. Еще большее унижение – оставить его голым, но обнаженное тело – пусть и хорошо сложенное, как у Долинина, – вызывало у референта отвращение.

– О! Поверьте. Сущие пустяки, – голос референта оставался невозмутимым. – Вы больше не законодатель.

– Что-о-о?!

– Пришло время совершенства. Время ангелов, – ответил референт. – Люди – ненужный элемент.

Долинин шагнул к референту, но двое других безликих ловко скрутили ему руки и прижали спиной к ограждению Объездного.

– Прощайте, Долинин!

* * *

– Я был молод, – пожал плечами Слон. – Ты была для меня богиней, кумиром и… – Он выглядел смущенным.

Крепкий высокий старик стал похож на Артема Жданова: неловкий, краснеющий.

– Решил покончить с собой…

Эйприл покачала головой, с горечью в голосе произнесла:

– Но на мосту? Почему ты не остановил Долинина, не заступился за меня?

Тут не нужны были объяснения. Слон, как всегда, струсил. Он испугался законодателя, испугался изгнания из проги, испугался собственной смелости. А Эйприл его не выдала. Скорее всего, тогда она не верила, что Долинин, который ее боготворил, способен причинить ей страдания. Однако предательство свершилось.

Эйприл так разволновалась, что ее вновь начало колотить – проснулись ли остатки демо-личности, брала ли верх старость. Слон попытался коснуться ее ладони – Эйприл отстранилась.

– Я обязан вам напомнить! – окликнул их Артем. – Надо сделать выбор! Ваше биологическое время кончается, – он подошел ближе, – либо я отправляю вас в Митридат-град, либо вы проходите полную реабилитацию.

– И что нас ждет после? – тихо спросил Слон, не сводя глаз с Эйприл.

Артем Жданов пожал плечами:

– Вопрос выбора. Мир вокруг велик и реален. Вы, конечно, останетесь стариками – биологические часы не отменить, – однако сильными и здоровыми стариками. А можете вернуться к бессмертию.

Для Слона в словах мальчишки прозвучала горькая ирония: зачем нужно бессмертие, если нет самого дорогого?

– Сколько мне осталось? – спросил он Артема.

– Я не знаю. Я не знаю, каков запас вашего организма, как вы пройдете восстановление.

Слон понял: назад дороги нет. Он вздохнул и решительно сказал:

– Я остаюсь здесь.

Артем кивнул, глянул на Эйприл-Апрель. Слон ждал ее ответа, напрягая слух, но женщина молчала.