Маяковский и Шенгели: схватка длиною в жизнь

Любовь не кончается

В ноябре 1956 года, пишет поэт Александр Михайлович Ревич, «в коридоре издательства “Художественная литература” я случайно услышал о кончине Георгия Шенгели. На моих глазах, крепко обнявшись, горько плакали, как дети, двое взрослых мужчин, младшие собратья и ученики покойного, Аркадий Штейнберг и Владимир Бугаевский. Эта смерть почти не была замечена широкой общественностью. Ведь и на поэзию Шенгели в те времена мало кто обращал внимание, а таких, как М. Волошин, А. Ахматова, О. Мандельштам или Ю. Олеша, кто мог оценить творчество Шенгели по достоинству, можно было перечесть по пальцам.

В далекие годы моей молодости любителям поэзии были известны книжки Шенгели о русском стихосложении и его публичные распри с В. Маяковским, который издевательски писал: “А рядом молотобойцев анапестам учит профессор Шенгели…” и много раз пренебрежительно упоминал это имя с ироническим “профессор” в устной полемике, печатных выступлениях и в стихах. Неприязнь Маяковского к Шенгели была давней, началась еще в ту пору, когда молодой Шенгели входил в круг Игоря Северянина. Но главная причина вражды двух поэтов – опубликованная в 1927 г. работа Шенгели “Маяковский во весь рост”, довольно хлесткий и умело аргументированный критический опус, во многом убедительный, но не без налета бытовавшего в те годы социологизма и потому не вполне объективный. Теперь мы можем понять, что и со стороны Маяковского особой объективности по отношению к Шенгели не было. Он априори зачеркивал все творчество Шенгели, а о стихах своего антипода даже не упоминал…»

20 ноября 1956 года, через пять дней после смерти Георгия Аркадьевича Шенгели, «Литературная газета» поместила на своих страницах небольшой некролог от имени Правления Московского отделения СП СССР, а также секции поэтов и секции переводчиков при этом же Правлении МО Союза писателей, завершавшийся словами: «Г. А. Шенгели был человеком огромных знаний, большой культуры, его отличала подлинная любовь к родной литературе. Память о нем надолго сохранится в наших сердцах».

Но выставить для прощания в Доме литераторов тело Георгия Аркадьевича не разрешили, так что высказываться тем, кто пришел с ним проститься, пришлось уже непосредственно при погребении. Хоронили его на Ваганьковском кладбище (11 участок), позже рядом с ним были упокоены Нина Леонтьевна и ее дочь Ирина Сергеевна.

Поэт, драматург и переводчик Абрам Маркович Арго прочитал над могилой Георгия только что написанное им стихотворение, листок с которым хранится сейчас в Керченском историко-культурном заповеднике в фонде Шенгели за подписью: «Арго, 19/XI-1956», – с пометкой: «прочтено над могилой в день похорон»:

Седая, гордая голова,
Ты спишь, потрудившись вдосталь…
Хочется молвить простые слова,
Но найти их не так-то просто…
Жизнь проходит, и мы ей вослед глядим
Средь удач и утрат несметных…
Средь живых стало меньше поэтом одним,
Стало больше одним средь бессмертных…
Это значит, что если мы, скорбя
Говорим о большой потере,
В этот миг в том краю встречают тебя
Как друзья Александр и Валерий.
Это значит, что ты пришел в их край,
К заветной приблизясь цели.
Мы говорим – Шенгели, прощай…
Они – здравствуй, Шенгели…

Запретить литературные поминки по Георгию писательскому руководству не удалось, хотя они и отодвинули их на несколько месяцев. По воспоминаниям его участников, прощальный вечер в ЦДЛ, который состоялся аж 21 февраля 1958 года, был многолюдным и необыкновенно сердечным, подтвердив тот факт, что Георгий Аркадьевич оставил после своего ухода глубокий и добрый след в судьбах тех, кто по-настоящему любит и понимает поэзию. «Мы чтим одновременно и поэта, и ученого, и яркую незабвенную фигуру», – сказал, открывая своим словом вечер памяти Георгия Шенгели, Сергей Шервинский.

«Осталась память о гиганте, о яростном сердце, пламя которого раздвинуло стены тьмы», – сказал на вечере памяти о нем хирург, поэт и переводчик Георгий Моисеевич Александров.

Вильгельм Вениаминович Левик и молодой поэт Владимир Рогов читали стихи и переводы Георгия Аркадьевича. И многие, многие писатели говорили глубокие и добрые слова об этом уникальном и замечательном поэте и стиховеде.

«Поколению Шенгели приходилось вживаться в советскую жизнь, наше поколение еще не кончило “выживаться” из нее. Судить друг о друге мы не имеем права: судить будут те, для кого Сталин и Николай I станут одинаково далекими фигурами», – говорил о нем филолог Михаил Гаспаров.