Майами

Следуя неясной догадке, журналистка подобралась, будто готовясь к прыжку. Слезы мгновенно высохли, в глазах сверкнула яростная решимость: что толку оплакивать потерянного друга, нужно отомстить гнусным убийцам. Спустившись по лестнице, она подошла к дому, расположенному на противоположной стороне улицы, и просмотрела вывешенный у подъезда список жильцов с номерами их квартир. Ни одна фамилия не начиналась на Б.

На лице молодой женщины появилось разочарованное выражение: она ни секунды ни сомневалась, что ее догадка верна!

Журналистка снова прошлась по списку, на этот раз вчитываясь в каждое имя. Ее внимание привлек некий Альфред Б., квартира номер тридцать четыре. В любом случае терять ей было нечего. Нужно было проникнуть в дом. Николь позвонила наугад в какую-то квартиру и, удивляясь собственному спокойствию, сказала: «Спецдоставка». Дверь отворилась.

Николь вошла в лифт, поднялась на четвертый этаж и прошла к квартире номер тридцать четыре. Она попробовала первый ключ из связки, которую вручил ей месье Б., но замок не поддался. Со второй попытки ей повезло, замок щелкнул, и журналистка проникла в полутемный холл. Однако там ее ждал сюрприз: оказывается, месье Б. жил не один – в углу застыла женщина, странная женщина в бледно-розовой шляпе и темных очках; казалось, она подстерегала непрошеную гостью. Николь испуганно охнула, но отступать было поздно. Храбро шагнув вперед, она обнаружила, что незнакомка в бледно-розовой шляпе – это просто манекен, облаченный в дамский костюм. Подтвердилась еще одна догадка Николь: месье Б. и дама в бледно-розовой шляпе – это одно и то же лицо. Стало быть, ее таинственный друг использовал этот маскарад, чтобы повсюду следовать за журналисткой и при случае протянуть ей руку помощи, не будучи узнанным.

В коридоре, ведущем к квартирам, послышались чьи-то шаги. До Николь донеслись обрывки фраз, она поспешила захлопнуть дверь. Шаги приблизились, а затем удалились. По всей видимости, никто не видел, как она входила.

Она развернулась, пересекла прихожую, мимоходом бросив взгляд на причудливый наряд. Весьма эксцентричное решение для пожилого мужчины: пойти на то, чтобы напялить на себя белокурый парик и женскую шляпу…

Квартира месье Б. была обставлена довольно скудно. В большой комнате, служившей гостиной, не было даже софы, зато на огромном, довольно ветхом столе находился компьютер, повсюду стояли стопки книг и журналов.

Николь подошла к столу. К горлу подступили слезы: она заметила возле компьютера собственную фотографию в красивой рамке на специальной подставке! Словно ее улыбка помогала месье Б. мириться с одиночеством…

Она подумала: «Как бы мне хотелось общаться с ним, заходить в гости. Роджер не стал бы ревновать, это точно, вряд ли он усмотрел бы соперника в этом чудаковатом пожилом человеке. Подумать только, он жил напротив нас, а я об этом не знала!» При мысли, что необходимо отомстить за гибель преданного друга, она стиснула зубы.

Другая комната, судя по всему, служила спальней: на разобранной кровати была раскидана одежда, книги – типичный беспорядок закоренелого холостяка. На столике у изголовья теснилось немало различных пузырьков и коробочек с лекарствами. Вероятно, месье Б. болел. Разумеется, было бы нетрудно выяснить, чем именно, достаточно прочесть надписи на этикетках, но какой теперь в этом смысл, только еще больше разбередить боль?

Занавески гостиной были задернуты, и Николь раздвинула их, чтобы впустить солнечный свет. В просторном рабочем кабинете, рядом с журналами и книгами, лежали бесчисленные вырезки из газет, большей частью касавшиеся расследования, которое уже на протяжении нескольких месяцев вела журналистка. Газеты доставлялись отовсюду: Нью-Йорк, Калифорния, а также местные издания штата Флорида. Несмотря на внушительные размеры стола, досье на нем не умещались, некоторые папки были сброшены на видавший виды паркет, с которого давно уже слез лак.

«Месье Б. вел параллельное расследование, скорее всего, он хотел мне помочь…» – взволнованно подумала Николь.

Перед рабочим столом стоял единственный стул: месье Б., должно быть, не часто принимал гостей или же они вынуждены были стоять. Николь подошла поближе, с грустью провела рукой по сиденью стула, подумав: «Никогда больше он не сядет сюда. Именно перед этим компьютером столько лет месье Б., мой обожаемый конфидент, поверенный в самых сложных моих делах, общался со мной, смешил, иногда заставлял сердиться, терпеливо направляя мои поиски».

Внезапно она заметила рядом с монитором очки, которые она послала месье Б. по почте. Их прикрывал обрывок газеты с заметкой, где рассказывалось о восьмидесятилетнем старике, которого предала единственная дочь, объявив его инвалидом.