Майами Куб (СИ)

— Я ничего не должна, — парировала Регина, понимая, что она чего-то явно не знала о Мёрдоке. — И тем более ФБР. Я понятия не имею, о чём вы сейчас, ибо с Ричардом нас связывала работа, только работа. Но никаких завещаний он не составлял, тем более на меня. У него вообще-то семья имеется и сын. Может, у них спросите?

— Спросили уже. Его жена указала на вас.

Как это было мило и противно. О ней даже бывшая жена Мёрдока знала.

— Я ничего не знаю о его работе в ФБР, — честно заявила Эштон. — Я не видела Ричарда почти шесть лет и удивлена была, что его перевели в этот отдел. Поэтому ни о каких важных документах и делах не в курсе.

Это было правдой, Регина не следила за тем, где работал Мёрдок после того, как они расстались в Бостоне. Ей вообще было всё равно, что с ним будет, ибо достал он её конкретно во время совместной работы.

— И он ничего вам не передавал и не пересылал? — всё же переспросил Фергюссон.

— Нет.

После разговора с этим типом у Регины появилось нехорошее ощущение, что теперь за ней будут вести слежку, и, если кто-то из бывших коллег Мёрдока вздумает объявиться, это может скомпрометировать Фергюссона и сотоварищей подумать, что она им солгала. Будут копать под неё, черти!

В последнее время Стоукс ненавидела вечера. Сегодняшний тоже не нёс ничего хорошего. Имбердсон с Кэнзасом таки уговорили её на три полноценных выходных. И это в самый разгар работы над делом! Удивительно, но Эштон настаивала на обратном. Эмили это удивило и поразило. Женщина защищала её дело, словно это было… их делом. Так или иначе, Эмили вынуждена была признать, что её напарница делала всё, чтобы она продолжала расследовать дело Ричар, а не наоборот. Она полтора часа выясняла отношения с Кэнзасом и Доусоном, объясняя им, что и как в деле не так, и что может быть не так ещё долгое время, если Эмили устранить от него. Чувства ли сыграли злую шутку с Эштон, или просто она понимала, насколько дар Эмили ценен в таком деле, в любом случае, Эштон не сдавалась.

— Тебя могут уволить за такие финты ушами! — честно сказала Эмили, обнаружив Эштон на пороге своей квартиры. — И это будут не шутки!

— Это уже не шутки, Стоукс! Кто-то планомерно уничтожает всех, как-то связанных с тобой! — шагнула без приглашения в квартиру Регина, таща я собой папки с делами, что строго воспрещалось делать. — Я уверена, что мы что-то упускаем, всё время. Так вот, я не хочу никого больше терять, ясно? Я в этот отдел пришла приобретать коллег и друзей, а не хоронить их через два дня на третий. — Кинув папки на стол, женщина повернулась к удивлённо на неё смотрящую Эмили и сказала: — Я намерена выяснить, какого рожна нужно Улаю, и ты мне в этом поможешь!

Настойчивость таких женщин, как Эштон и Фальзон, всегда поражала Эмили и восхищала. И сейчас, когда глубокий вечер плавно переходил в ночь, а сумерки накрывали Майами, Эштон и Стоукс разложили фотографии и документы на кровати и полу, пытались вычленить хоть какую-то закономерность всех этих преступлений. Удивительное чутьё Эмили не обмануло, а Эштон лишь подтверждала все её гипотезы. Так вдохновенно Эмили уже давно ни с кем не работала, ей нравились логика и упорство женщины, которая говорила складно и подтверждала свои выводы уликами и доводами. Но самое странное, что было в этом всём, ЭмСи совершенно забыла о Кэнзасе. Она перестала акцентировать себя на том, что ей не удалось затащить Стивена в постель, как других полицейских, оказавшись менее стойкими перед щемящей красотой блондинки. Эштон была тонка и гармонична, как женщина, и страстна и уперта, как специалист. Она всегда опиралась на собственные исследования и выводы, никогда на интуицию. Эмили же большинство улик именно чувствовала. И сейчас, когда они пытались разложить всё это по полочкам, вырисовывалась картина, подтверждающая обе версии Эштон. Первая, что Уизер и Ричар родственники, возможно, брат с сестрой. И вторая, о том, что Эмили им не чужая.

— У тебя мать жива? — неожиданно спросила Эштон, пытаясь увязать всю картину в мозгу. Они выпили сегодня столько чая, что хватило бы на несколько ванн.

— Я вообще не знала свою мать, — с грустью сказала Эмили. — Она бросила меня и отца, когда мне было два года. Я не помню её вообще. Иногда мне хотелось её разыскать, но потом я поняла, что она этого не желает. Она не желает знать ни меня, ни отца. Не вижу смысла в её поиске.

Эштон кивнула. Она как никто знала подобные чувства.

— Понимаю, — сказала она, тихо отставляя кружку на тумбочку.

— Правда? — переспросила Эмили. — Не думаю. У тебя была замечательная семья. — Стоукс как-то позабыла о том, что ей говорила Фальзон, о непростой судьбе Регины.

— Я даже отца своего не знала, — усмехнулась женщина, опуская взгляд на фотографии дела. — А уж мать и подавно. Я её плохо помню, но лучше бы вообще не помнила. Знаешь, я ведь в трасологию пошла, чтобы её разыскать. Наивно полагала, что она будет искать меня после многих лет разлуки, но сейчас понимаю, что это были иллюзии. — Детектив вздохнула, припоминая слова Фальзон.

— Почему она бросила тебя?