Майами

— В холодильнике есть кока.

— Пойдет. Так где же Криста?

— Я не знаю. Жду ее с утра. Несколько раз звонила домой, но там автоответчик. Я предполагаю, что она очень поздно легла спать. В два часа у нее очень важная встреча. Она обязательно должна приехать к этому времени.

Мона издала неопределенный звук. Криста могла спать, пока ад не заморозится, она ей и не требовалась. Главным для нее была подпись Кенвуд на контракте… И вот она.

— У вас найдется чем писать?

Девушка подошла, протягивая ей ручку. Мона нацарапала свою подпись рядом с X, которым Криста отметила для нее место.

— Вы должны поставить свои инициалы на каждом листе. Тогда я заверю вашу подпись.

— Пожалуйста, — сказала Мона, рисуя свои инициалы.

— Добро пожаловать в агентство, — торжественно сказала секретарша.

— Да-а, — ответила Мона. — А вы бухгалтер?

— Нет, этим у нас занимается другая. Она сейчас пошла перекусить.

— Послушайте, сделайте мне копию, когда освободитесь, о'кей?

— Конечно, — сказала девушка. — А сейчас я принесу кока-колу.

Мона осталась одна. Несмотря на тяжелое похмелье, она чувствовала себя окрыленной. Она достигла своей задачи с рекордной быстротой. Джонни может гордиться ею. Ей не терпелось сообщить ему об этом. В ту секунду, когда все формальности останутся позади и контракт ляжет на ее бедствующую ладонь, она отвалит и позвонит своему главному мужчине. «Ньюс Кафе» находилось в соседнем квартале. Она позвонит Джонни оттуда.

Она оглядела помещение. Модельные агентства никогда не выглядели соответственно делам, которыми ворочали. И агентство Кристы не было исключением. К стене приколоты таблицы; графики с именами моделей и временем их работы боролись за место на столе с многочисленными телефонами; кипы журналов лежали на кофейных столиках по всей комнате. Три стола, пара факсов, несколько шкафов для документов и картотека; а для сиденья предлагались потертая матерчатая софа и три кресла. Самой лучшей частью помещения был открывавшийся из окон вид. Мона встала и подошла к окну.

Песок был окутан жаркой дымкой. Две разных бригады снимали на пляже возле башни спасателей. Мона презрительно усмехнулась. Должно быть, каталоговая операция. Солнце стояло слишком высоко для приличных фотографов, да и сами фотографы едва ли блистали творческим гением, раз выбрали именно этот участок безликого пляжа. Иисусе, соперничающие команды снимали так близко друг от друга, что в конце концов рисковали оказаться в кадре друг у друга. Профессиональный глаз Моны заметил детали, невидимые остальным. Оба фотографа пользовались тридцатипятимиллиметровыми «Никонами» вместо того, чтобы взять камеры «Хассельблад», которые обеспечивали то особое качество, требовавшееся для рекламных снимков модных изделий. Они старались смягчить жесткий свет, используя отражатели, но это безнадежно. Висящее над головой солнце отбросит темные тени от скул моделей. В итоге они будут выглядеть такими же нежными и привлекательными, как сестры Дракулы. Единственным резоном для выбора такого места могла быть близость к отелям на Океанской дороге. Это означало, что нескончаемый поток девушек сможет быстро менять длинный список разных платьев, нарядов, и каждый кадр будет стоить не дороже одного ролика пленки. И наоборот, при съемках для журнала «Вог» бывает, что целое утро тратится на какой-нибудь один наряд.

— Прекрасный день, не правда ли? — спросила секретарша, возвращаясь с фотокопией контракта и кока-колой.

— Этого никогда не знаешь, — сказала Мона, отворачиваясь от окна и беря из ее рук бумагу и напиток.

Выйдя из здания, она поспешила по Океанской дороге к «Ньюс Кафе». Контракт был аккуратно сложен и лежал в кармане ее подрезанных джинсов. Парень и девушка, модели, пробежали мимо на розовых роликовых коньках. Мона перешагнула через проволоку от микрофонного журавля в том месте тротуара, где шла коммерческая съемка, и стала пробираться мимо наполненных народом столиков в этом самом популярном в Саут-Бич месте свиданий. Она бывала здесь регулярно. Договориться насчет телефона не составило проблемы. Она знала, где может находиться Джонни. Он скорее всего сидел в «Бильбоке». Номер она помнила и позвонила Жаку. Несмотря на то, что он француз, Жак не станет заворачивать звонок от девушки Джонни. Он и не стал.

— Жак, это Мона. Мона от Джонни.

— Я узнал, моя дорогая. Ты хочешь поговорить с Джонни?

— А он там?

— Да, он здесь. Жди.

Мона стала ждать. Она чувствовала под своими теннисными туфлями мягкость облаков седьмого неба.

— Да. Мона. Что стряслось, моя хорошая?

— Я уже там, Джонни, — забормотала она. — Я вошла. Я уже в агентстве Кристы.

— Ты? И ты все подписала?

— Я уже там, малыш. Я пробралась туда. Разве я не молодчина? Разве я не такая, как ты сказал?

Он издал вздох облегчения, который оказался гораздо более выразительным, чем слова.

— Ты моя девочка, малышка. Моя сладкая, ты — звезда.

— Что ты хочешь, чтобы я сделала, детка? Я сделаю все, что ты скажешь.