Майами

— Ты мог бы дать мне хотя бы в общих чертах, прикидочно, что могло бы предложить Питеру ваше издательство? — поинтересовалась Криста.

Льюис улыбнулся, а глаза его сузились.

— Трудно сказать без предварительных расчетов. Но… не знаю… допустим, у него в «Уорлде» получаются сто пятьдесят тысяч в твердой и, ну, семьсот в мягкой. Если все представить именно так, то я абсолютно уверен, что «Твентит» может издать его где-то около трехсот тысяч в твердой, и я буду весьма разочарован, если он не сделает полтора миллиона на американском рынке. Разумеется, все это осуществимо на хребте большой, большой рекламной кампании.

— Так ты думаешь, что мог бы удвоить тиражи?

— Надеюсь. По крайней мере, мне хотелось бы рассчитывать на это.

— И если он теперь зарабатывает у «Уорлда» около восьмисот тысяч за книгу, вы могли бы удвоить это до миллиона шестисот и гарантировать ему это авансом.

Льюис рассмеялся.

— Не совсем так, Криста. Видишь ли, такое увеличение продажи возможно пока что только по приблизительным оценкам. Это то, на что мы рассчитываем. Мы не в состоянии дать какие-то гарантии. Да, мы можем двигаться от того, что он получит сейчас, и можем, разумеется, гарантировать аванс. Но не думаю, что когда-нибудь мы сможем добраться до той цифры, которую ты упомянула. К несчастью, с продажей тиража не всегда все выходит гладко. Пока это все наши предположения.

— Но ведь у «Твентит» не так уж и много лауреатов «Пулитцера», разве не так? — возразила Криста. — Действительно, сколько?

Льюис поперхнулся. И почему красивые женщины имеют репутацию глупых? Те, которых он знал, были все востры, как лезвия бритвы. А Криста явно оказалась еще острей.

— Вообще-то ни одного, — ответил он, засовывая палец за ворот.

— Ну, а если у вас окажется Питер Стайн, то будет один. А если он у вас будет, то к вам могут прийти еще и другие, коль скоро лед тронется, образно говоря.

— Да, все это неплохо.

— А неплохие вещи стоят денег, не так ли?

— Да, ты права. «Твентит» будет очень рад заполучить себе кого-то в ранге Питера Стайна. — Льюис кисло улыбнулся.

— И с этой точки зрения он действительно стоит миллиона шестисот авансом, разве не так? Пожалуй, даже больше.

— Послушай, Криста, мы говорим пока все лишь в условных цифрах. Я хочу сказать, что я хоть и возглавляю «Твентит», но у меня есть еще и коллеги. Требуется все это обсудить…

— Постой-ка, Льюис, — возразила Криста. — Я припоминаю, что мы как-то обедали с тобой, и ты сказал мне, что у тебя не служащие, а подстилки для ног.

— Да что ты, я не мог этого сказать, — Льюис неловко улыбнулся. После третьего «мартини» он всегда так говорит. Это одна из его излюбленных шуток.

— Ты точно говорил, — настаивала Криста. Она не улыбалась. Настала пора быть жесткой. — Вообще-то, Льюис, я просто так заскочила к тебе. «Твентит» и в самом деле не согласуется с Питером, как ты понимаешь. Но ведь есть и другие издательства, которые по своей литературной репутации стоят где-то посередке между «Уорлдом» и «Твентит». И раз ты считаешь, что не можешь дать никаких серьезных обязательств, то мы поищем других.

— О скольких книгах может сейчас идти речь? — быстро спросил Льюис.

— Возможно, о трех, — ответила Криста, видя, что он слабеет.

— Прикидочно четыре с половиной?

— Прикидочно пять миллионов долларов.

— Как насчет ланча? — внезапно спросил Льюис. — В это время я обычно отправляюсь в «Четыре Сезона».

— Я составлю тебе компанию.

43

Лайза Родригес барабанила в дверь фешенебельной квартиры в «Парк Сентрал», словно во врата ада. Открыла ей служанка.

Лайза Родригес положила руку ей на грудь и грубо оттолкнула изо всех сил. Девушка, с широко открытым ртом и глазами, полетела спиной назад. Лайза двинулась за ней.

Мери Уитни сидела за столом у окна. Она завтракала. Она подняла кверху брови при виде нежданной гостьи, продолжая пить кофе маленькими глотками.

— Ты, сука трепаная! — завизжала Лайза. — Сука!

Сжав кулаки, она бросилась к столу. По какой-то причине она остановилась на границе личного пространства Уитни.

— Немножко рановато для таких громких слов, — сказала Мери.

— А трахаться тебе было не рано, а? Не рано? — завыла Лайза, набирая децибелы.

— Я догадываюсь, что ты имеешь в виду ту… э… «встречу», которой Роб и я наслаждались в конце удивительного недавнего вечера, — сказала Мери Уитни, позволяя улыбке злобно промелькнуть в углах рта. — В салоне моего лимо действительно было немного тесно, но мне кажется, что в тех условиях каждый из нас с честью выполнил свои обязанности. Хотя вполне может быть, что в будущем мне придется сделать его немного подлинней. Лимо, я имею в виду.

— Ты купила его, сука. Купила своими вонючими деньгами.

— Так оно и есть, дорогая моя. Ты совершенно права. Для этого деньги и нужны. Для покупки вещей.

Лайза увлеклась своим собственным гневом. Ничего подобного она прежде не испытывала. Ей открылся целый новый мир ярости, красных туманов, адреналиновых ураганов, бурлящих, кипящих котлов злобной ненависти. Вид одного этого мог бы обратить большинство людей в камень. Однако, Мери Уитни осталась бесстрастной.