Маятник

Москва. 2 ноября 1941 года. Кремль. Двумя часами позднее.

Не, как вымотала эта встреча! Мчу с прадедом на аудиенцию к Сталину. У нас была такая договорённость. Поскрёбышев, едва только увидел меня, сразу проинформировал, что комиссара первого ранга госбезопасности ждут. Вхожу в кабинет главы государства.

— Как прошла встреча?

— Замечательно, товарищ Сталин. Есть запись разговора с послом на мой аппарат.

— Интересно было бы послушать.

— Вызовите, пожалуйста, переводчика.

— А я думаю, почему у тебя голос сел.

— Вот потому и прошу, Иосиф Виссарионович.

— Чаю хочешь?

— Буду премного благодарна, — после этого Сталин нажимает кнопку вызова и даёт указания Поскрёбышеву.

— Мне сейчас стало понятно, почему твой муж не утерпел после той военной операции и решил продолжить свой род, — с ухмылкой проговорил глава государства, всматриваясь в мой костюм.

Угу. И этот туда же…

— Вот и я о том вам прошлый раз говорила.

— Сейчас послушаем, и сразу едешь домой, отдыхать. Это приказ.

— Слушаюсь, товарищ Верховный Главнокомандующий!

Два часа ушло ещё на прослушивание. Сталин отпустил переводчика и подошёл к окну.

— Настя! Я вынужден признать, что ты лучше Молотова.

— Товарищ Сталин! Только не НКИД!⁵⁷ Мне и в ГКРе неплохо. Пожалуйста!

— Нет, я не хочу тебя видеть там. Политика — грязное дело, ты лучше всего справляешься с наукой. Просто твой уровень ума выше большинства моих помощников.

— Иосиф Виссарионович! Я своими техническими усовершенствованиями хочу сделать так, чтобы в ближайшем будущем ваши помощники стали ничуть не хуже меня. Пусть не в военных навыках, но в остальных вопросах…

— Лаврентий уже не сможет.

— Почему?

— Гордость не позволит. Да и остальные… уже многие перешли тот возраст, в котором учатся. А здесь нужно всё проходить заново. Эх, где моя молодость…

— Вашей молодостью вы заплатили за целостность нашего государства.

— Мы ещё побеседуем на эти темы, а сейчас, Настя, тебе пора домой. Ты очень хорошо поработала, но нужно отдыхать. Всё, езжай.

Да, задело Сталина упоминание о возрасте. Сам бы не прочь повысить уровень интеллекта, но годы берут своё, да и подавляющее большинство его команды, тут он прав, прошло свой Рубикон.⁵⁸

* * *

Москва. 6 ноября 1941 года. 15 часов 00 минут. Управление ГКР.

Дела идут полным ходом. Основные части бомб и самолёта доставлены в Ленинград и привезены свыше трёх тысяч специалистов, которые подключились к сборке по обоим направлениям проекта. Руководством страны было решено пойти на частичное снижение секретности в угоду скорости реализации замыслов. Несмотря на холода, работа не прекращалась ни на час: принимали пищу рядом с местом работы, рабочие смены быстро меняли друг друга. Весть, что после немцев сюда могут нагрянуть американцы, вызвала у простых людей сильные антиамериканские настроения, появился дополнительный энтузиазм к работе, «второе дыхание», если так можно выразиться и даже бытовые трудности не могли поколебать их настрой. Здесь не было русских, украинцев, грузин или любой другой народности — все они были советскими людьми, не желающими становиться рабами у господ-империалистов или вовсе погибнуть под огнём захватчиков.

Нет, нашему поколению до них, как до Пекина ползком. С этими людьми, не испорченными «дерьмократией», можно свернуть горы и заставить реки повернуть вспять. Простые, целеустремлённые и без всяких «закидонов».

Я долго не могла понять фразу из истории, рассказанной нам преподавателем Академии — «Партия сказала «НАДО» — комсомол ответил «ЕСТЬ!», так вот теперь я её осознала. Чтобы в наше время люди ТАК работали? Ничего подобного и рядом не было.

Готовимся к празднованию 24-й годовщины Великой Октябрьской Социалистической Революции. Меня обязали быть на трибуне Мавзолея Ленина, вместе с первыми людьми государства. В виду моего «интересного» положения мне сшили кожаный плащ на меху и такое же меховое кепи.

Чтобы не заболела сама и не простудила будущее потомство.

Кстати, у высшего командного состава уже поголовно новая камуфлированная форма, только для меня сделали исключение: имидж демонессы должен быть сохранён до конца.