Читаем Маятник полностью

Маятник

— А после вас сразу мы! А чего медлить, правда, Кать?

— Вот и договорились. Сначала вы нас подстрахуете, а потом мы вас, — Фёдор окончательно пришёл в себя.

Уже вечером мы по-своему отпраздновали это известие, благо уже предохраняться было не нужно.

* * *

Москва. 1 ноября 1941 года. 09 часов 00 минут. Кремль. Приёмная Сталина.

Сегодня вызвали на приём к главе государства. За четыре дня сумели воссоздать топливо для бомбардировщика, достать те приборы, которые схожи с приборной панелью самолёта из нашего времени. В принципе, как мне объяснил Туполев, они возьмутся за компоновку приборной панели с минимумом излишеств. Эти приборы как бы повышали комфорт и удобство управления, но в трудную минуту без них смогут обойтись.

Уже лучше. По крайней мере, есть хорошие новости, какие можно доложить руководству.

Многие заказы находятся в стадии завершения, у атомщиков тоже есть хорошие подвижки — основные агрегаты уже заказаны, обещали выполнить в срок, а пока конструкторы ждут два корпуса для бомбы и вовсю накапливают уран. Всё-таки информация о технологиях будущего значительно помогла сдвинуться с мёртвой точки. Конечно о высоко обогащённой начинке пока речи не идёт, но «грязную» бомбу сделать вполне по силам.

С позитивными мыслями подхожу к приёмной и интересуюсь у Поскрёбышева, как настроение у главы государства. Отвечает, что среднее.

Ну, хоть так, чем как на прошлой неделе.

Захожу, представляюсь.

— Я твоего мужа отправлю в лагерь.

Вот тебе бабушка и Юрьев день… надо же, узнал про мою беременность.

— Иосиф Виссарионович! Лучше меня. Я сама не уследила… моей вины больше.

— Почему он отдаёт указания от моего имени? Я разрешал только тебе лично. В следующий раз накажу.

— Так точно, товарищ Сталин, больше не повторится.

— Теперь о том, что ты хотела сказать. Мне уже доложили.

Белый пушной зверёк. Ну, конечно, как могли скрыть от товарища Сталина, что комиссар первого ранга госбезопасности беременна. Настя! Ты не забыла, в какое время ты живёшь? Ща моему Феденьке ещё наваляют… мамочки! Что же делать?

— Твоё нынешнее положение не помешает выполнению порученной тебе задачи?

— Никак нет. Это случилось недавно. Мы так на радостях отметили победу над немцами, товарищ Сталин.

Специально краснею и глаза в пол. Типичный женский трюк. Может, пронесёт?

— Решили восполнить боевые потери нашей армии?

— Или авиации, или флота, а может, девочка будет.

— За тобой будут наблюдать врачи. Раз в неделю на осмотр. Если мне доложат, что тебе стало хуже — отстраню.

Ну, кто бы сомневался! У кого из врачей хватит духу обманывать товарища Сталина? Вот как оно поворачивается. Одним махом все труды насмарку…

— Я могу выполнять свои обязанности, товарищ Сталин!

— Не сомневаюсь. Пока не сомневаюсь. Докладывай, что у тебя по проекту. Есть хорошие новости?

— Так точно! — рассказываю по порядку все моменты. Лицо Сталина светлеет.

— Вот это хорошие новости. Очень хорошие. В принципе, твоё положение тоже хорошая новость, но она чуть-чуть не вовремя.

Угу. Сама знаю, не маленькая.

— Будем надеяться, что проект будет успешно завершён, и тогда ты сможешь уменьшить нагрузку. Пусть твои подчинённые себя в деле покажут. А они знают?

— Так точно.

— Надеюсь, что они окажутся чуть дальновиднее тебя…

Ага. Не сейчас, но сразу после рождения моего ребёнка. Только пока об этом никто не должен знать, иначе за «женский саботаж» отдела могут и «причесать против шерсти».

Выхожу с чувством морального удовлетворения и сталкиваюсь с Берией. Лаврентий Павлович угрюмо смотрит на меня и изрекает:

— Мы же договаривались, что ты не будешь в ближайшее время рожать.

— Так получилось во время Крымско-Киевской операции.

— Из-за тебя я проспорил Кобе ящик киндзмараули.⁵¹

— Вы спорили на меня? Когда?!

— На торжестве в честь вашей свадьбы. Коба сказал тогда, что муж смотрит на свою жену так, что в ближайшем будущем у них будут дети. Мы и поспорили.

— Лаврентий Павлович, ну так уж получилось. Раз это из-за нас, то мы в доле. Если надо приобрести — только скажите.

— Ты не умничай. Раз я спорил, мне и ставить.