Маятник

— Ты вот что… отойди немного от того, что здесь увидел и услышал. Если завтра войны не будет — значит, история пошла по-другому пути и я, как источник информации, уже не представляю ценности. Сейчас Соловьёв прибудет в отдел, так ты отпросись у него. Скажешь, мол, живот прихватило. Если ты мне не веришь — просто отдохни ночь, а выйдешь на работу — можешь даже арестовать меня. Я согласна на такое. Мне терять нечего — в своё время, думаю, я уже вряд ли попаду, так что теперь, как судьба распорядится. Но если завтра наступит война…

— То я обещаю вам всяческую поддержку! Всё, что смогу!

— Договорились, Вася. Я даю тебе честное слово командира, что не сбегу из Н-ска. Некуда мне бежать. По-настоящему — нет у меня ни жениха, ни родных здесь.

— Я вам верю, Анастасия Олеговна.

* * *

Город Н-ск. 22 июня 1941 года. 6 часов 00 минут по московскому времени.

Проснулась от гула сирены. Наскоро одевшись, выбежала в коридор. Дежурная по этажу стояла в вестибюле, вместе с заведующей, невесть откуда явившейся в такой ранний час. Обе они плакали, размазывая слёзы и тушь по лицу.

— Девочки! Что случилось?

— Война, милочка… так вот… н-н-немцы на нас напали…

Я вышла на улицу. Несмотря на ранний час, около отдела милиции, у громкоговорителя на столбе, стояла толпа народа и слушала чрезвычайное сообщение Правительства СССР голосом Левитана:

«Внимание! Говорит Москва! Передаём важное правительственное сообщение! Граждане и гражданки Советского Союза! Сегодня, в четыре часа утра, без всякого объявления войны, германские вооружённые силы атаковали границы Советского Союза! Началась Великая Отечественная война советских народов против немецко-фашистских захватчиков! Наше дело правое! Враг будет разбит! Победа будет за нами!»

В груди у меня защемило, накатили слёзы, и я в один миг прочувствовала, что ощущали эти люди. Словно тысячи душ вывернуло наизнанку, а их эмоции каким-то непонятным образом стали доступны мне. Я поклялась себе, что приложу максимум своих знаний и умений, все свои силы, чтобы победа пришла хоть на неделю раньше. Даже, если мне придётся погибнуть. Что моя жизнь, в обмен на несколько тысяч спасённых? Я готова на такой размен!

Из отдела вышел бледный Тапочкин. Он угрюмо взглянул на толпу и только сейчас увидел меня.

— Анастасия Олеговна… вы уже знаете, да?

— Знаю, Василий, знаю… в душе пустота и скорбь. Ты хоть представляешь, сколько там сейчас гибнет народу? Жуть…

— Анастасия Олеговна, я сдержу своё слово. Есть новости. Пожалуйста, зайдите внутрь.

В кабинете было тихо и пусто.

Несмотря на ранний час, в стране ЧП, а Соловьёва ещё нет. Хм… надо поинтересоваться у сержанта.

— Вася, а где лейтенант?

— Приказ уже подписан. С сегодняшнего дня я — младший лейтенант, а Сергей Ильич уехал в М-ск. Там сейчас много дел — областной город, сами понимаете, — только сейчас я заметила на его форме новые знаки отличия.

— Василий, а Соловьёв ещё приедет?

— Нет. Его срочно перевели в областной город. Есть ещё дежурный отдел, а в управлении останусь только я и ещё будет нужна стенографистка из гражданских. Таков приказ.

— Значит, слушай меня. Сделаешь мне паспорт, думаю, что у тебя есть связи в паспортном столе. Потом примешь меня на работу…

— А…

— Тапочкин! Сделаешь так, как я сказала. Мне нужно легализоваться у вас в городе. Это понятно?

Младший лейтенант кивнул.

— Отлично. Доставай карту, будем знакомиться с местностью. Вот здесь — я ткнула в понравившийся мне ранее лесной массив, — я планирую создать базу для сопротивления немцам. Аккуратно поинтересуйся насчет этого леса. Планируют ли там чего строить или нет. Только смотри сам не попадись, а то будет нам сопротивление немецко-фашистским оккупантам — самих к стенке поставят.

— Хорошо, Анастасия Олеговна, я буду предельно аккуратен.

— Да, и с жильём нужно решить вопрос. Мне завтра из гостиницы съезжать, сам понимаешь, что комнату придётся искать.

— Есть такая комната, даже рядом с отделом. Тут, на втором этаже жилого дома, старушка сдаёт жильё. Наши командированные всегда у неё останавливались.

— Отлично. Такой вариант меня устроит.

* * *

Город Н-ск. 2 июля 1941 года. Утро.

Сводки Совинформбюро совершенно не располагали к работе. Прекрасно понимая, что происходит на полях сражений и какие мы несём потери, я находилась в подавленном состоянии и только силой воли заставляла себя работать. Василий смог «восстановить» мне паспорт и официально взял меня на работу стенографисткой. Сейчас он уже не просиживал в кабинете, а занимался множеством дел, в одночасье свалившихся на этого двадцатичетырёхлетнего парня.