Читаем Маятник полностью

Маятник

Всю обратную дорогу я тихо сидела на заднем сидении «Эмки» и мои мысли витали вокруг гибели моих родных и дяди Лёши. Уже когда остались позади переход через Портал и перипетии сражения, тупая боль потери близких волной разошлась по каждому закоулку души, вызвав почти коматозное состояние. Фёдор периодически оглядывал меня в зеркало заднего вида, но, наверное, бледность лица и молчание в ответ на его вопросы или реплики подсказали ему отстать от меня. Так мы и ехали: «Эмка» и «полуторка» с накрытым тентом кузовом, внутри которой были осназовцы во главе с Колывановым. Периодически в небе над нами зависали пары истребителей прикрытия. Нечасто, но они были.

На въезде в Москву нас встречала целая колонна: три «Эмки», одна из них Берии, и четыре автобуса с открытыми окнами, из которых высовывались дула ППШ.

Нам знаком приказали остановиться и нарком вышел навстречу. Дойдя до нашей машины, он открыл дверь и оглядев меня, поинтересовался:

— Что с ней? Она не ранена?

— Нет, товарищ Берия. У неё глубокий шок. В том мире у Насти погибли все родственники: мои тесть с тёщей, семья тётки и бабушка. Никого не осталось.

Спасибо тебе, Феденька, за помощь. Я сейчас даже со Сталиным не смогла бы разговаривать.

— Езжай домой, сейчас к вам приедет врач, он поможет вывести товарища Асташёву из этого состояния.

— Так точно, товарищ Берия. Еду. А посылку от потомков куда?

— Без вас решим. Сейчас главное поправить самочувствие Анастасии Олеговны. Это приказ Верховного Главнокомандующего. В Ставку уже доложили о её участии в прорыве блокады Ленинграда. Всё, поторапливайся!

Дверь захлопнулась и мы поехали.

— Федя! Приедем домой — вызови срочно Стёпу. Очень нужно. Понимаю, что он тоже устал, но мне без его гитары не жить. Я тебя очень прошу, любимый.

— Сделаю всё, что захочешь.

— Вы с Настенькой у меня одни остались, а прадеда я ещё не видела. Без вас — хоть в петлю! — мой голос перешёл во всхлипывание.

— Это ты брось, Настя, слышишь?! Не дадим тебе до такого докатиться, даже не думай об этом!

— Спасибо тебе, дорогой мой, Феденька.

— Крепись, скоро дома будем.

Наверх поднимались молча. Фёдор нёс «чемодан» и часть амуниции, а я понуро брела, с трудом переставляя ноги. Муж открыл ключом квартиру и я сразу ринулась в ванну. Сбросила с себя костюм и под душ. Стояла под струями воды и плакала.

Как же больно на сердце! Как жмёт и выжигает всё внутри! Сейчас я готова испепелить Гитлера и весь Бильдерберский клуб, но даже их общая гибель не утешит меня в моём горе! Будьте вы прокляты, несущие немецкий мировой порядок и сеющие смерть миллионов! Чтоб вам ни дна, ни крышки!

— Настя, ты как?

Вот и муж пришёл, беспокоится. Какой же он у меня хороший! Никогда и ни на кого его не променяю!

— Бывало и лучше.

— Стёпа обещал через полчаса быть здесь.

— Федя, иди ко мне. Я хочу просто постоять вместе с тобою.

Раздевается и становится рядом. Обнимаю его мускулистое тело и плачу ему в плечо. Иногда меня сотрясают рыдания. А он гладит меня по голове и целует. Нежно и ласково, без какой-либо похоти.

— Это пройдёт, Настенька… не ты первая… надо перетерпеть, дорогая моя. Я понимаю, что тяжело, сам сестру потерял в Бресте, вместе со всей её семьёй… но закуси губу и перетерпи… у нас дочь есть, ещё дети будут… надо ради них жить, понимаешь…

И тут что-то щёлкает в голове. Как будто свет в комнате включили. Всё, прав Фёдор — надо жить дальше!

— Пойдём, скоро врач и Степан приедут.

Супруг помогает выйти из ванной, заботливо обтирает полотенцем спину и помогает надеть халат. Через пару минут выходим. Врач уже пришла и ждёт в комнате. Слушает сердце, меряет давление.

— Она уже в норме, — нарушает тишину Фёдор.

Стук в дверь и в квартиру вваливается запыхавшийся Степан.

— После всего, что я сегодня видел… в общем, Анастасия Олеговна, в любое время дня и ночи, по первому вызову…

— Спасибо, Стёпа. Так. Вот такой мотив нужно наиграть… — начинаю напевать ему охрипшим голосом.

Колыванов с третьего захода врубается и делает несколько аккордов, потом прогоняет всю мелодию и…

Заря встаёт над небосклоном,

С зарёй встает наш батальон,

Механик чем-то недоволен,

В ремонт машины погружён.

Сигнал подан, ракеты взвились,

Дана команда — заводи!

Моторы разом запустились,