Имея опыт работы нелегального таксиста на личной «Волге» в начале 80-х годов, шофёра я не заводил и до настоящего времени только сам вожу, правда, уже не «Волгу», а иностранные джипы, получая удовольствие от езды. Но охранники, по велению бурных девяностых, конечно же, появились. Так что многие бытовые вопросы, вплоть до организации заграничных поездок, перешли в ведение секретаря-помощника, охранников и появившихся с рождением Полины, а позже и Даниила домработниц и нянь. И только во снах я по-прежнему живу при социализме и все проблемы, например, с поломкой машины или с бандитами, рвущимися в дом, решаю сам.
Интересно, что сны, где приходится бороться с бандитами, преследуют меня с раннего детства. Но ещё интересней то, что моему хорошему приятелю, поэту Василию Козлову всю жизнь во снах суждено отбиваться от диких зверей. Разгадку такой разницы мы нашли, когда не торопясь прогуливались по берегу моря на замечательном китайском острове Хайнань и рассказывали друг другу всё, что знали о своих родословных.
Мои предки, как известно, были крупными купцами-золотопромышленниками. Для них главный бич — свирепые байкальские метели и бандиты. Его предки — сибирские охотники, в том числе козлоловы. Бандитов в лесах практически не было, зато медведей и волков вдоволь. Написалось даже стихотворение по этому случаю:
В том же философско-хайнаньском походе наше внимание привлекло небольшое, ранее не виданное растение, примечательное тем, что отодвигает веточки и закрывает листики, если до него дотронуться. Мне показалось, что растение как бы символизирует закрытость Китая, в противоположность нам, русским.
Овеянные дружбой квадратные метры
Но вернёмся от снов к реальности становления фирмы. В те же первоначальные годы у акционировавшейся, известной на всю область богатейшей базы, принадлежавшей ранее Министерству среднего машиностроения, расположенной в соседнем городе Ангарске, мы приобрели склады-холодильники более чем на тысячу тонн продукции.
Когда грянул страшный кризис 1998 года, мы занялись скупкой в алтайских хозяйствах коровьих туш, полагая, что вечный российский дефицит — мясо — вскоре существенно подрастёт в цене вслед за валютой. По нашим прикидкам, холодильники должны были окупиться за полтора-два года. Но увы. Западные правительства нашли деньги на дотации своим производителям-экспортёрам, устремившимся на российский рынок, и это внесло серьёзные коррективы в реализацию наших планов. Местное мясо, конечно, подорожало, но далеко не так, как вырос доллар. Зато средняя стоимость хранения мяса оказалась весьма высокой. Особую сложность в эксплуатации базы представляли старые аммиачные холодильные установки, чрезвычайно опасные для здоровья окружающих в случае аварии. Все подобные объекты даже состоят на учёте в местном отделении МЧС. Поэтому приходилось держать весьма квалифицированную бригаду и даже главного инженера. Убытки от содержания холодильников множились, но нам повезло. Окружающая нас база в основном была распродана осчастливленными Чубайсом наследниками дармового социалистического имущества и превратилась в рынок. Место, которое занимали наши холодильники недалеко от въезда на рынок, стало достаточно проездным и дорогим, хотя и было окружено чужой территорией. Благодаря этому удачному обстоятельству и удалось года через три-четыре продать с не очень существенными потерями холодильные склады новым хозяевам и избавиться от немалых инженерных забот.
Вместе с базой ушли и ночные авралы по разгрузке скоропортящейся продукции, и бесконечные опасные рейды наших закупщиков с сумками наличных денег по алтайским селениям.