Маятник бизнеса: между орденом и тюрьмой

Но как бы то ни было, Анатолий вновь в городе N. Более-менее отоспался в гостинице и пошёл по первому адресу, понёс деньги в храм, курируемый большим чиновником. Невиданное дело! Деньги, уже не в ценных бумагах, а в родных российских купюрах, также не взяли. Разговаривала с ним лично помощница чиновника, которая курирует восстановление храма, причём нарочито при свидетелях, как бы опасаясь чего-то. Опять странно. Может, в России всё поменялось за последние несколько месяцев? Коррупцию победили, а мы не знаем, не читаем газет? А может быть, наше дело заходит слишком далеко? Второе, конечно, более вероятно. Для нас, напуганных беспределом, о котором день и ночь трубят СМИ, портя, как и предсказаниями конца света, истощённые нервы россиян, непринятие «помощи» — страшный симптом.

С волнением Анатолий стал ждать вечерней, надо думать, завершающей встречи. Не буду томить читателя, сразу скажу, что и второй — главный в этой истории — оппонент от денег отказался. Но! При этом он проинформировал, что наше предложение начислить налоги по аналогам, а также история болезни и, как следствие, весьма ограниченная ответственность Анатолия приняты во внимание.

Взамен он попросил передать Дрицу большой привет и просьбу — познакомить его поближе с несколькими влиятельными людьми из высокой администрации и силовых ведомств. Анатолий же был приглашён на осеннюю рыбалку.

По-видимому, слишком много высоких знакомств продемонстрировал Дриц, ещё больше с немалой долей блефа было обозначено на московском уровне. Поэтому статус фирмы показался и главному оппоненту, надо полагать, не по зубам.

Немаловажно и то, что судебная перспектива дела, благодаря грамотному и оперативному подбору фирм-аналогов, оказалась в нашу пользу.

Закончилось все как в сказке, где лисонька так «приукрасила» силу пугливого кота, что звери при виде его чуть не умирали от страха, как, собственно, и сам Котофеич. Ура! Наши доводы и расстановка войск победили.

Чужая душа — потемки

Поведение нашего нового «друга» вдруг неожиданно подтвердило старую истину, которая в наше рациональное время уже стала превращаться в миф о непредсказуемости русского характера. Видимо, из-за этой непредсказуемости на Западе боятся и даже ненавидят Россию многие века и страстно мечтают, чтобы стала она поменьше и послабже.

Не зря Фёдор Тютчев внушил царю Александру III мысль, которая стала крылатой и пророческой на века, о том, что у России нет друзей, кроме её армии и флота. Эту мысль, к сожалению, сегодня можно продолжить от международного до внутреннего употребления.

У большинства россиян сегодня, по-моему, также нет друзей; в лучшем случае у кого-то есть семьи, у кого-то — «друзья» по выпивке и застольям.

В общем, следующий шаг налогового босса стал для нас полной неожиданностью. В акте всё же загорелась обжигающая душу страшная цифра недоимки и штрафов, равная десяткам миллионов рублей. Где уж тут до логически ожидаемых двух миллионов, не интересных для силовых структур. Не очень интересна для силовиков в нашем случае, пожалуй, и цифра до пяти миллионов рублей. Это меньше десяти процентов уплаченных нами налогов. Десять процентов — пороговая цифра. При меньшей доле недоплат уголовные дела, как правило, не заводят.

Вот уж действительно, всё как в поговорке: «снег на голову». Правда, по ощущениям, снег не простой, а с градом.

Кстати, довелось мне в жизни один раз ощутить всю прелесть ледяной летней бомбардировки, причём в буквальном смысле слова.

Помнится, после третьего курса родного политехнического института на заводской практике в Новосибирске поехали мы в долгожданный выходной в Академгородок на Обское водохранилище. День был по-настоящему знойный, и мы, радостные, что добрались до воды после часового переезда и недели труда в горячем цехе «Сибсельмаша», с огромным наслаждением бросили свои спортивные двадцатилетние тела в воду и поплыли от берега, слегка бравируя друг перед другом и скоростью, и дальностью заплыва.

Когда минут через тридцать — сорок мы возвращались, и до берега было уже не очень далеко, весь мир потемнел и, как писал Роберт Рождественский, «все в дело шло, всё становилось тучей». Вдруг эта самая туча разразилась градом, который не просто летел вниз, а получал ещё и мощное боковое ускорение от сильного ветра. Так что плыть нам пришлось, беспрестанно ныряя в воду, спасая свои беззащитные головы, которые тем не менее успевали бомбардироваться ледяными камнями.

Вскоре стал слышен страшный визг и плач с дикого пляжа, где негде было спрятаться. Выскочив на берег, мы похватали одежду, закрыли ею головы и с бешеной скоростью побежали в гору, к электричке.

Очумевший от града, от боли и бега в гору, я, как назло, обронил обувку на самых рельсах, замешкался и, задыхаясь, выпрыгнул уже под страшный гудок наезжающего поезда.