Маятник жизни моей… 1930–1954

Мучает голод и жажда, непобедимая слабость лишившегося последних телесных сил организма (власть телесных органов над душевными!).

180 тетрадь (последняя) апрель – 14 мая 1954

2 мая

Ночь. Под кровом Аллы собралась ее родня праздновать великое торжество всех народов – 1-е Мая. Не хочется спать. Но, вряд ли удастся побеседовать с тетрадью. Никуда не годится плотское оформление старости Мировича. Написала я свою фамилию и осознала, как я далека от нее. Где же я? Кто же я? Как часто по ночам шевелится этот вопрос в глубинах сознания.

…И лучше всего тогда отойти от этого вопроса. Тогда наедине с глубинами сознания живешь, чем нужно, чем можно жить только в глубокое ночное время.

Как сейчас – время уже передвинулось на час дальше 3-х часов. Скорей бы утро. Скорей бы достигнуть переправы в загорские края. Поближе к Лавре. Как хочется ее близости. Ее куполов. Ее колокольного звона – единственного в мире – накануне этих дней, если сужден переезд из тесного и близких людей собою стесняющего угла. Так нужен для нее знак, на какой срок, так важны лаврские колокола, пока глухота не одолела слух. Из-под тарасовского крова с любовью – несу в себе Аллочкин образ, помоги ей Бог во всем, что ее душе важно. А мне покой только.

14 мая. 2-й час дня

Постель. Упадок сил. Но голова в трезвом и до глубины сознательном состоянии.

…Как добра ко мне последние дни, ко всем трудностям моей болезни Нилочка. Да вознаградит ее Бог за всё – дружественность, заботливость, что она держит в руках мои расслабевшие (вдруг) силы. Юра похлопотал, чтобы меня без отсрочки приняли в санаторий клиники. Это предстоит завтра. Это большое облегчение для всего тарасовского дома и того кусочка, который я загромоздила всем. Необычайно и как-то по-детски добра ко мне Алла, Аллочка, Ай. Каких-то предметов одевального характера за последние дни целый ассортимент надарила (я не помню ни одного – и за все чувствую живую благодарность). И ждала не их, а ее, простирающую ко мне свои милые руки, прежнюю Аллочку-Ай. Очень она помолодела и похорошела за последнее время. Ее опять выбрали в депутаты. Но больше писать не могу.

Варвара Григорьевна умерла 16 августа 1954 года[943].

Приложение

Варвара Григорьевна Малахиева-Мирович. Конец 1940-х гг.

“Я так люблю краски мира, зори, закаты, человеческие лица, игру теней и света, детские глаза – «видимый мир»”

Киев. Левашевский спуск. 1901 г.

Панорама Киево-Печерской лавры. Конец XIX в.

Варвара Малахиева-Мирович (на заднем плане) с приятельницей. 1908 г.

Варвара Григорьевна с подругой, поэтессой Еленой Гуро. 1909–1910 гг.

Семейная фотография близкой подруги В. Мирович – Леониллы Тарасовой. За столом слева – Леонилла Николаевна с мужем Константином и годовалой дочерью Аллочкой, будущей знаменитой актрисой. (Музей МХАТ)

Лев Исакович Шестов. Конец 1890-х гг.

“Лев Шестов, его любовь, мой полуответ и через несколько лет – два месяца ответа без слов, но когда каждый вздох уже ответ. От начала до настоящей минуты, хотя мы разлучены уже 10 лет, глубинная унисонность…”

Анна Елиазаровна Березовская, жена Л. И. Шестова. 1910-е гг.

Софья Исааковна Балаховская, сестра Л. И. Шестова. Начало 1900-х гг.

Надежда Сергеевна Бутова, актриса МХТ и подруга В. Г. Малахиевой-Мирович. 1913 г.

Открытка В. Г. Мирович Н. С. Бутовой (М. Дмитровка, 6) с рисунком автора. 9 сентября 1915 г.

Николай Малахиев – брат Варвары Григорьевны.

Наталья Кульженко. 1910-е гг.

“Блистала и привлекала к себе редкой красотой сводная сестра Леониллы, Таля…”

Дом Добровых. Москва, Малый Левшинский переулок, 5. Не сохранился.

“Добровский дом. Странноприимница для одиноких скитальцев, душевный санаторий для уязвленных жизнью друзей. Редко человеческие фамилии так соответствуют смыслу слова, от которого происходят… Фамилия Добровых не от слова «добрый», а от слова «Добро»”

А. (?) Н. Андреев, Ф. А. Добров и Даниил Андреев. Черная речка. 1912 г.

Даниилу 6 лет. Фото сделано отцом, Леонидом Андреевым. 1912 г.

Михаил Владимирович Шик. 1910-е гг.