Майя

– Что ж, пора лодку выводить, – вздохнул Таррин чуть погодя. – Морка скоро вернется, я улов ей обещал. – Он встал, протянул Майе руку и помог подняться. – Кстати, ты…

– Что? – лениво спросила она.

– Ты смотри наш секрет никому не выдавай. А то слышал я, как ты во сне бормочешь.

«Вот опять он ерунду говорит, – подумала Майя. – Если я сплю, как узнать, молчу я или нет?»

4 Гости

Таррин, как большинство гуляк, был отзывчив (если это не доставляло ему особых хлопот) и приятен в обхождении. Волоките и распутнику, так же как воину, поэту или скалолазу, необходимы определенные черты характера. Таррин умело соблазнил Майю – не напугал ее, не обидел, не снасильничал, не разочаровал, а доставил ей удовольствие и внушил глубокое убеждение, что произошло восхитительное событие: она преодолела очень важный рубеж в своей жизни. Впрочем, так оно и было. Беда заключалась не в том, что, собственно, сделал Таррин, а в том, в каком положении, по его вине, оказались они с Майей. Он мог бы сбежать с ней, а потом бросил бы на произвол судьбы. Он мог бы объяснить ей необходимость держать их связь в тайне, после чего их встречи продолжались бы украдкой. А мог бы и твердо заявить, что подобного больше никогда не повторится, – и слово свое сдержать.

Ничего этого Таррин не сделал. В его возрасте возможность наслаждаться неискушенной юной красавицей кружила голову не хуже йельдашейского вина. Он начал ухаживать за Майей, называть ее ласковыми именами и даже купил ей стеклянные бусы у бродячего торговца, хотя Морке давно уже подарков не делал. Потом заявил, что ему необходима помощь в выборе новой рыбацкой лодки (даром что в доме не было денег даже на пару весел), и пошел с Майей в Мирзат, где накормил сытным ужином в «Тихой гавани», – не только затем, чтобы ей угодить, а ради того, чтобы похвастать своей победой, впрочем сам он об этом не задумывался. Хозяйка таверны Франли хорошо знала Таррина, и его поведение вызвало неизбежные пересуды. Безрассудство и опрометчивость – два плода на одном стебельке, а потому неудивительно, что Таррин, однажды совершив безрассудный поступок, перешел к поступкам опрометчивым.

Дети быстро замечают любые перемены в семейных отношениях, и вскоре девятилетняя Нала начала расспрашивать Майю, чем та заслужила явное предпочтение Таррина. Сперва Майя пригрозила сестре, потом стала ее всячески ублажать, и сообразительная девочка не преминула обратить это в выгоду для себя.

Да и сама Майя вела себя так, что окружающие сразу же обо всем догадались. Если девушка отдается мужчине добровольно, не под угрозой насилия или по принуждению, то, как правило, влюбляется в своего соблазнителя. Для мужчины физическая близость – развлечение, а для женщины – основа дальнейших отношений. Майя окружила Таррина заботой и лаской: стряпала ему ужин, стирала одежду, чинила снасть и инструменты. Когда Таррин был дома, она расцветала, как актиния под водой раскрывает свои нежные яркие щупальца-лепестки; когда его не было, она замыкалась в себе, словно хрупкий первоцвет под дождем. К матери она стала относиться добрее, с невольным снисхождением. Разумеется, это не ускользнуло от внимания Морки.

Майя со щенячьим восторгом предавалась любовным играм, черпая в них наслаждение и уверенность в своих силах, – Таррин был учителем опытным, но нетребовательным. Воодушевления у нее было хоть отбавляй, и пусть представление о близости складывалось несколько однобокое (как о действиях, требующих выносливости и ловкости, а не чувств и душевного тепла), винить Майю за это не приходилось – Таррин на глубокие чувства был не способен, однако во всем остальном действовал с привычной сноровкой, обращаясь с девушкой, будто трактирщик с бочкой браги.

Не важно, каким образом окружающие догадываются о тайной связи – так или этак, тайное всегда становится явным, если не сегодня, то завтра или послезавтра. Любовники воображают, что все им потворствуют, зла никто не желает, а сами они умело скрывают свои чувства и ничем себя не выдают – ни жестами, ни взглядами, ни обращением. На самом деле любовники очень неосторожны. Может быть, Морка подстроила им ловушку – сказала, что идет к старой Дригге за клубком ниток, а сама подсмотрела в щелку ставня, как Таррин ласкает Майю? А может, Франли намекнула Морке на происходящее? Или Майя во сне проболталась? Или Морка заметила на плече дочери следы зубов или еще какую знакомую любовную отметину? Все это не важно. Хуже всего было то, что Морка затаила горькую, мстительную злобу. Вслух выражать свои чувства она привычки не имела, носила обиды в себе, пока они не выплескивались наружу гнилостной, черной, беспощадной яростью. Там, где другая удовлетворилась бы громкой ссорой, разгневанная Морка не ведала меры.