Читаем Майя Плисецкая. Рыжий лебедь. Самые откровенные интервью великой балерины полностью

– Возобновление сейчас прежних постановок Григоровича – это, на ваш взгляд, возврат к старому или же попытка новых руководителей спасти ситуацию?

– А нельзя ли поставить еще одно «Лебединое озеро», которое будет лучше, талантливее прежних?!


– А что с вашим знаменитым конкурсом?

– Конкурс был задуман и организован петербуржцами. Я думаю, что это было и полезно, и интересно. Но без денег ничего не выходит. В последний раз мне самой пришлось влезать в долги, чтобы расплатиться по всем счетам.


– А что подарит вам муж, Родион Константинович Щедрин?

– Он сказал, что пока это секрет.


– Галина Вишневская в свой юбилейный вечер в Большом театре сказала, что «простила Большой». А о чем бы вы хотели сказать сейчас?

– Говорить ничего не буду, лучше я станцую.


20 ноября 2000 г.

Путин убедился: характер у Плисецкой есть!

Что осталось за кадром телетрансляции юбилейного вечера в Большом театре.

Ее юбилейный вечер не мог пройти традиционно: бесконечные и утомительные восхваления и подношения гостей. Она всегда сама преподносила поклонникам царские подарки: показывала на сцене Большого то знаменитый бежаровский балет «Болеро», считавшийся у нас тогда запретным, то совершенно необычную «Даму с собачкой».


Юбилейный вечер в Большом театре. Поздравляет Владимир Путин. Царственная стать балерины…


В этот раз она нисколько не изменила себе. Лишь два чиновника вышли на сцену. В самом начале вечера Владимир Путин вывел великую балерину, одетую в черное платье со шлейфом от Кардена. И вручил ей орден «За заслуги перед Отечеством» II степени. Причем президент перед этим так заговорился за кулисами с Майей Михайловной, что их выход объявляли дважды. Президент расспросил балерину о ее детстве на острове Шпицберген и о современном балете. И уже на сцене признался, что за эти 10 минут общения с великой балериной понял: характер у Плисецкой есть. И добавил: то, что вчера казалось невозможным и неправильным, после вмешательства ее таланта становится классикой. Кстати, президент вручил имениннице аж два букета: сначала лично за кулисами, а потом уже вынесли на сцену официальный – из 75 роз.

А в самом конце вечера появился министр культуры Михаил Швыдкой. Извинившись, он объявил, что вынужден это сделать – нужно заполнить паузу, пока Плисецкая будет переодеваться для следующего выхода. Правда, у Швыдкого стал отказывать микрофон. Но министр не растерялся и крикнул в сторону кулис: «Нельзя так относиться к начальству, ребята, всех уволю». После этого микрофон работал безупречно.

Президент не остался на само представление по уважительной причине – его ждал в пивном ресторане прилетевший в Москву английский премьер-министр. А вот Людмила Путина смотрела гала-концерт из ложи. Зато Наина Ельцина сидела в обычном ряду партера. И в антракте заглянула к Плисецкой в грим-уборную, чтобы лично поздравить. От волнения у нее даже навернулись слезы. В Большом просто рябило в глазах от огромного количества знаменитостей из числа политиков, артистов, высокопоставленных чиновников. Опоздавшие Иосиф Кобзон с женой рассаживались, уже когда гас свет. Муж Плисецкой, композитор Родион Щедрин, скромно сидел в партере.

Однако в зале было немало и простых зрителей. Кто-то купил билеты, а кого-то провели через служебный вход сердобольные билетерши. С рук билеты продавали по 50 – 200 долларов. Здесь же, у центрального входа в театр, стояли продавцы известной книги «Я, Майя…». А в театральных буфетах можно было купить невероятную коробку конфет «Майя» – отборный сотовый мед в шоколаде. Такую же коробку, но размером с добрую столешницу, Майе Михайловне вручили на сцене артисты «Имперского балета». Один из ярых поклонников балерины рванул к сцене и прямо через оркестровую яму стал охапками бросать цветы, неистово крича: «Браво!». Специально из Парижа прилетел знаменитый французский танцовщик Микаэль Денар с удивительным букетом белых роз. Морис Бежар, к сожалению, в Москву приехать не смог – он в больнице, на операции – но прислал очень теплое поздравление.

На вечере не было самой, наверное, верной поклонницы таланта балерины – тети Шуры. 50 лет назад Плисецкая встретила ее у театрального подъезда. И все эти годы она была незаменимым помощником семьи Плисецкой и Щедрина в их московском доме на Тверской. И вот летом Александра Борисовна погибла во время взрыва на Пушкинской площади.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 великих кумиров XX века
100 великих кумиров XX века

Во все времена и у всех народов были свои кумиры, которых обожали тысячи, а порой и миллионы людей. Перед ними преклонялись, стремились быть похожими на них, изучали биографии и жадно ловили все слухи и известия о знаменитостях.Научно-техническая революция XX века серьёзно повлияла на формирование вкусов и предпочтений широкой публики. С увеличением тиражей газет и журналов, появлением кино, радио, телевидения, Интернета любая информация стала доходить до людей гораздо быстрее и в большем объёме; выросли и возможности манипулирования общественным сознанием.Книга о ста великих кумирах XX века — это не только и не столько сборник занимательных биографических новелл. Это прежде всего рассказы о том, как были «сотворены» кумиры новейшего времени, почему их жизнь привлекала пристальное внимание современников. Подбор персоналий для данной книги отражает любопытную тенденцию: кумирами народов всё чаще становятся не монархи, политики и полководцы, а спортсмены, путешественники, люди искусства и шоу-бизнеса, известные модельеры, иногда писатели и учёные.

Игорь Анатольевич Мусский

Биографии и Мемуары / Энциклопедии / Документальное / Словари и Энциклопедии
Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное