Майя (СИ)

Охваченный огнём дом, полыхал, как огромный костёр, подымая вверх снопы искр. Тушить пожар было некому и пламя вмиг перебросилось на сарай и забор, вынудив спрятавшихся за ним девочек спуститься к самой воде. Мёртвые хозяева остались охранять вход, в ещё извергающее жар, пепелище своего дома.

Сидя у Случа, мы с сестрой оплакивали погибших родителей, затем стали пробираться к дороге ведущей на железнодорожную станцию Печановку. От Любара к ней было километров 25, такая нагрузка бесспорно была не для сердечка Дины, поэтому увидев телегу, груженую фуражом с восседавшим на ней мужиком, я и сестра, напросились к нему в попутчицы. Может быть он и догадался кого везёт, но виду не подал и молча доставил нас к станции, где забившись в переполненную вонючую теплушку, мы доехали до города Житомира. Поезда в те времена ходили редко и, в ожидании очередного, уставшие и голодные сестры заснули на скамье в привокзальном сквере.

-Мамочка, прости меня, я только сейчас понимаю, как трудно было тебе решиться рассказать мне такое- обняв мать, сказала Майя.

-Да, девочка моя, бередить незаживающие раны всегда не просто. Говорят, что время лечит, но это неправда. Со временем ты просто привыкаешь к боли, а горечь утраты остаётся с тобой навсегда.

Проснувшись первой, я нежно гладила голову сестры, спящей на моих коленях. Когда всё это случилось, мне было без месяца шестнадцать, твоя ровесница, дорогая, а Дине почти десять лет, груз ответственности за неё теперь лежал на мне. Сидя на задрипанной скамейке, у переполненного людьми, загаженного плевками и брошенными окурками вокзала, я мысленно возвращалась к пережитому и ужас произошедшего не укладывался в моей голове. В один момент мы с Диной потеряли родителей, родной дом и оказались совершенно беззащитными в этом враждебном, поглощающем всё живое, царстве тьмы.

Двое, одетых по светски мужчин, стоявших неподалёку, тихо разговаривали между собой. Из долетевших ко мне обрывков беседы, я поняла, что они тоже евреи:

-Никому нельзя доверять ни белым, ни красным. В прошлом году мы с кузеном еле унесли ноги от погромщиков Богунского и Таращанского полков, а вчера, вы слышали, что опять красноармейцы Первой Конной натворили в Любаре? Убили 50 евреев и ранили около 180. Они громят местечки Волыни и ведут себя, как самые настоящие бандиты- говорил полный мужчина худому.