Майк: Время рок-н-ролла

Заходов в магазин делалось по нескольку в день — и все, как правило, на последние деньги. Откуда брались последние деньги на следующий заход — для меня до сих пор загадка, потому что никто никому не врал. Все действительно выгребали из карманов последнюю мелочь, оставляя пару «двушек» (2 коп.) для телефона-автомата и пятак на метро.

В магазин (ближайший гастроном-«стекляшка» был в пяти минутах ходьбы от дома Майка) посылался либо гонец, либо, если гостей было много, два гонца, часто компанию гонцу составлял сам Майк — он любил ходить в магазин и делал это с удовольствием.

После того как выпивалось все вино, принесенное гонцами, гости начинали думать о том, что неплохо было бы выпить еще. Тут приходила новая партия гостей, и совершался еще один поход в магазин. Потом еще один. Потом все решали, что больше сегодня пить никто уже не хочет, и так, мол, хорошо сидим, тихо, интеллигентно слушаем Т. Rex и Лу Рида… Но когда до закрытия магазина оставалось десять минут, все начинали судорожно рыться в карманах, перетряхивать сумки и наскребали еще на пяток бутылок сухого. При этом, повторюсь, денег ни у кого не было уже после «первого захода». Это была чистая мистика. «Уездный город N». Мечты становились реальностью, примат духа над материей был очевиден — дух управлял бытием, диктовал событийный ряд и создавал из ничего вполне осязаемые и приятные на вкус вещи в виде нескольких бутылок вина, появлявшихся на столе Майка буквально из пустоты.

После десяти вечера (до десяти или одиннадцати пилось то, что поступало в «последнем заходе») наступало время таксистов.

Ночные походы за водкой всегда были полны романтики, но особенно трогательными были вечера, когда у Майка собиралось человек пять без вина — все просто сидели, общались, слушали музыку и каждые десять минут уверяли друг друга в том, что пить никто не хочет — «сегодня-то мы точно пить не будем». Просто потому, что не хотим. Потому что мы свободны от желаний. Типа, хотим — пьем, не хотим — не пьем. Нам, типа, это по фигу. Вот, пожалуйста, сидим уже два часа и ничего не пьем. Потому что для нас это совершенно не обязательно. Ведь можем, потому что, общаться — и прекрасно общаться — без бутылки. Вот, не пьем и все.

Такая идиллия продолжалась ровно до десяти минут десятого. Все вдруг одновременно смотрели на часы и понимали, что шутки кончились. Магазины закрылись. Кончен бал. Погасли свечи. И выхода нет.

И тогда судорожно собирались деньги (как всегда, последние) и гонец бежал уже не в магазин, а за водкой в такси. В такие вечера все напивались особенно сильно — компенсируя свой героизм, которым жили весь вечер вплоть до закрытия магазинов.

Водка из такси пилась как-то иначе, чем просто водка днем, утром или вечером — ночная водка и вкус имела иной, и не была как бы таким уж алкогольным напитком. Она имела вкус победы, романтический аромат, она волновала душу, тревожила разум, будила сознание. С водкой из такси сочинялись и пелись самые лучшие песни, проводились самые лучшие ночи нашей молодости. И уж конечно, водка из такси никогда не оставалась на утро.

В конце восьмидесятых водка потеряла для Майка всякую романтику и стала напитком будничным, обыкновенным и жизненно необходимым.

Любой алкоголик (в этом термине нет ничего позорного, больше половины населения России — алкоголики, и ничего, живем) всегда переходит на водку. Вариантов тут просто нет. Это происходит раньше или позже, но происходит всегда. Каждодневная водка пьется не для удовольствия, не для радости — а для того, чтобы хоть как-то функционировать, чтобы встать с постели и начать понимать окружающее.

В общем, это банальности, Об этом все знают, но никто почему-то, особенно алкоголики, в это не верит.

Переход на водку совпал у Майка с серьезными семейными проблемами, он расстался с женой Наташей и сыном, они переехали в Москву, и Майк остался один в свой коммуналке — с кучей соседей (среди которых, слава богу, был бессменный гитарист «Зоопарка» Шура Храбунов) и друзьями — ближайшим, кроме Коли Васина, был Валера Кирилов, барабанщик группы Майка.

Алкоголизм — это болезнь, а у всех она протекает совершенно одинаково, просто с разной скоростью, внешние ее проявления зависят от интеллекта больного и его внутренней силы.

Майк менялся внешне, общаться же с ним было по-прежнему интересно. Для не слишком внимательных гостей не изменилось почти ничего — то же радушие и те же светские беседы, но только если раньше все выставляли

на стол принесенные с собой бутылки и пили подряд и поровну изо всех, то теперь Майк покупал себе литровую бутылку водки, ставил ее отдельно, на свой край стола, и говорил, что он пьет из этой бутылки, это — «его», а гости могут пить все остальное — кто и сколько чего хочет. Он сразу готовил себе дозу, он страховался от того, что ему не хватит. Он уже не мог закончить каждодневный банкет, не допив свою норму.