Майконг

Я отвернулась и уперлась испуганным взглядом в подушку. Я же не вслух рассуждала, верно? Я же не свихнулась?

– Да, я сильный! Он меня не раздавит! – услышала я голос молодого лиса и чуть не дала себе оплеуху.

Нет, ну о чем я думаю?

– Доброе утро! – вошла Кира.

Мужчины кое-как вышли, а блондинка подошла ко мне, улыбаясь:

– Я помогу тебе с туалетом. Хорошо?

Это было дико неудобно – лучше не вспоминать. Но я в который раз поймала себя на мысли, что Майк будто знает, о чем я думаю.

Я даже спросила:

– Кир, а оборотни читают мысли?

– Нет, – ответила она со смехом. – Но почти каждая эмоция, которую мы испытываем, имеет свой запах – они его чувствуют.

Боже мой! Значит, тот ответ про «раздавит», мог быть и для меня?

Нет-нет-нет, я же просто любопытствовала, ничего больше. На секунду представила – этого же недостаточно, верно?

– А больше палат нет, раз мы в одной? – жалобно спросила я.

Кира подмигнула мне:

– Боюсь, больше одной тебе не остаться.

Глава 12

Юлька сидела на краю кровати Майконга и делилась фонтаном эмоций:

– Меня сегодня на такой крутой машине к школе подвезли, что все обалдели! Девчонки просто обзавидовались – ты бы видела их лица! А когда проспоривший Рома тащил мой рюкзак, так они все вообще языки проглотили.

– Рома? – Я перевела взгляд с Юльки на скрывающего ухмылку Майконга.

Брюнет пояснил:

– Старший из голожопых.

– Надеюсь, он был в штанах.

– Ну конечно! – со знанием дела сообщила мне Юлька. – Они же не дураки оборачиваться при людях. У них правило есть.

– А при мне обернулись.

– Они познакомиться хотели, но не знали еще, как правильно. Я их научила.

– А о чем вы с этим Ромой спорили? – Я насторожилась.

Вьется там какой-то около сестры – не отстает. И рюкзаки мальчишки просто так таскать не будут. Так и хотелось превратиться в старушку и прочитать нравоучения и наставления, но при виде наивной Юльки язык не поворачивался. Ей всего десять – в голове детский сад.

– Я сказала, что он погубит свой фикус, он и погубил – остались рожки да ножки. – Юлька была горда собой.

– Кажется, у меня есть новобранец в команду Никса! – заметил Майконг громко, и за дверью палаты что-то рухнуло. Точнее, кто-то. Видимо, лучший ум клана разбился вдребезги.

Сестра между тем продолжала со светящимися глазами:

– А еще я спала в собственной комнате! Представляешь? Если бы не мальчишки, это был бы просто рай!

– Какие мальчишки? В комнате? – Меня чуть удар не хватил. Я даже попыталась перевернуться, зашипела от боли и тут же почувствовала властную лапищу на спине.

Майконг!

– Осторожно, не делай себе больно. – Вопреки силе воздействия, голос брюнета лился патокой.

Вот так и застревают по полной! Так и чувствую, как от его руки будто микротоки идут!

– Да нет, парни под дверью спят.

– Зачем? – Я услышала смешок со стороны Майконга и повернулась к нему.

– Как зачем? Пост несут. У лучших умов клана столько забот – не до сна.

– А дверь на замок закрывается? – резко повернулась я к Юльке. – Я хочу посмотреть!

– Конечно же, прихватишь с собой сварочный аппарат? – В глазах Майконга плясали смешинки.

– Разумеется! – Я не смогла сдержать улыбки.

И тут вдруг Юлька подскочила:

– Вспомнила! Смотри, что нашла у Майконга! А ты рыдала, что потеряла! – И вытащила папину маску с треснутым стеклом.

Иногда в мелодии настолько резко меняется тональность, что кажется – это разные песни. Иногда вклинивается речитатив, но вливается так гармонично, что лишь подчеркивает смысл произведения. И находка сестры появилась неожиданно, но так, будто так и должно быть.

Я держала маску в руках и смотрела на ту самую трещину, и все словно вставало на свои места. Потихоньку собиралось в единое целое.

Майконг забрал пакет, который я тогда потеряла на месте аварии автобуса? Почему? Неужели все, что говорят про парность, правда?

Я никогда не верила словам, только поступкам – мать приучила. Мое взросление – лучшая школа реальной жизни. И сколько бы мне ни рассказывали про мир оборотней, я ни разу не приняла это за чистую монету. Всегда полагала, что люди куда более чувствительны, чем звери, а раз собственная мать может так относиться к своим детям, то что говорить про остальных?

Но вот я держу в руках маску. Она треснута, ей много-много лет, но оборотень подобрал ее и сохранил, потому что она моя.

Никс говорил, что Майконг очень многое сделал для меня, о чем я не знаю.

– Ты купил мне маску на работу? – спросила и краем глаза увидела, как Юлька выскользнула из палаты.

Брюнет пытливо посмотрел на меня:

– Это поменяет твое отношение ко мне?

– Не знаю. Наверное.

– Тогда считай, что нет.

Я вспомнила тот вечер, когда наглоталась цинка.

– Ты тогда купил все лекарства, да? И Юльку от мамы тоже ты спас?

Раньше я не успевала задуматься, что Алрику это делать незачем. А если предположить, что оборотни действительно видят свою пару, то действия Майконга вписываются в эту картину.

Оборотень отвел взгляд вправо, едва нахмурился, но не ответил.