Майне либе Лизхен

– Сам господин Новиков от комментариев отказался, – многозначительно сообщил журналист, – но в его пресс-службе заявили, что он не имеет к этому дому, оказавшемуся в центре скандала, никакого отношения. Однако, как нам удалось узнать, первый этаж этого дома уже несколько лет принадлежит господину Новикову, до последнего времени там размещался зал игровых автоматов, а судьба расселенных им семь лет назад жильцов неизвестна. Что, конечно же, наводит на размышления.

– Им удалось узнать! – возмутился коварством журналистов Герман Иванович. – Это я, я сказал! А они это вырезали и делают вид…

– И хорошо, что вырезали, – перебил его Колесов. – Я бы вам очень не советовал бросаться такими обвинениями, да еще публично. Ведь если этот Новиков подаст на вас в суд за клевету, вы не сможете подтвердить свои обвинения. Так что скажите спасибо, Герман Иванович… Елизавета Владимировна, а можно мне еще вон того пирога, с грибами?

– Вообще, вы круто замутили, – поддержал своего адвоката Паша, тоже протягивая тарелку за добавкой. – Я с этим Новиковым начинал когда-то. Такой волчара! Да и бабок у него – до х… Ой, извините, – Паша смутился, залился девичьим румянцем и конец своего выступления скомкал. – Короче, это… Я бы с ним связываться не стал. Да.

– А мы не боимся! – неуверенно заявил Герман Иванович и огляделся по сторонам в поисках поддержки.

– Скажите, Елизавета Владимировна, а как вы установили заказчика? – потребовал адвокат, отчего-то не признававший руководящую роль Германа Ивановича. – На меня выходил Клюев из агентства… как его там? Вылетело из головы. Про Новикова речи не было, да обычно риелторы предпочитают держать язык за зубами, потому что такие клиенты требуют не афишировать их имя до завершения сделки.

– Это Женя, – подал голос Левушка. – Она с ним встретилась. Он ее в ресторан пригласил. Выпил и… вот.

– Понятно… – задумчиво пробормотал адвокат, разглядывая Женю – Выпил, и – вот. Кто бы мог подумать. Не так давно, помнится, вы были таким беспомощным созданием. И вдруг такая метаморфоза.

– Я очень хотела помочь! – с вызовом ответила Женя.

Левушка и Ба посмотрели на нее с нежностью.

– Но акцию протеста мы устроили бы в любом случае, – немедленно потянул на себя одеяло Герман Иванович, поняв, что перестает быть единственным героем дня. – Хотя, конечно, с тем, что узнала Женечка, все получилось гораздо эффектнее.

– Вы все молодцы! – успокаивающе произнесла Ба, доливая горячий чай в опустевшие кружки. – И вы, Герман Иванович, и Женя, и Лев, и Алексей Николаевич, конечно же! Без него у нас вообще бы ничего не получилось! Давайте выпьем за его здоровье, это самое главное сейчас.

Галантный Паша немедленно налил дамам вина, мужчинам – водочки. Слегка смутившись под вопросительным взглядом сына, Галина попросила налить ей клюквенного морса, как Пустовалову.

– Кстати, о здоровье, – спохватилась Ба. – Галя, ты-то как?

– Спасибо, не болит совсем, – ответила Галина, выскочив из-за стола, прошлась по комнате и даже отвесила поясной поклон всем присутствующим. – Завтра на работу пойду! Надоело колодой лежать. И соскучилась уже. Джон-то меня потерял, наверное.

– Получается, спасибо Льву, да, Паша? – вдруг засмеялся подобревший от чая и пирогов Колесов. – Он изобрел новый способ лечения радикулита – шоковая терапия при помощи стреляющего дивана. Нервным повторять не рекомендуется.

Левушка обиженно отвернулся – сколько можно его упрекать, он же объяснил, что это не нарочно! Женя тут же схватила его за руку и одарила веселящегося Колесова ненавидящим взглядом.

– А че? В натуре! Правильно Андрей Альфредович говорит, – басом захохотал Паша. – Маменция вон скачет, от водки отказывается, морс дует – такое вообще впервые вижу. Чтобы курить, говорит, в постели – больше ни в жизнь! Ты, Левка, молоток! Я ваще твой должник!

– А вы заметили, что Галина Павловна ни разу за весь день не употребила… своих любимых словечек? – наклонившись к Ба, прошептал Герман Иванович. – Это тоже последствия шоковой терапии?

– Вполне может быть, – так же тихо ответила ему Ба, внимательно посмотрев на Галину. – В войну, помнится, никаких гастритов и радикулитов в помине не было. Хотя насчет мата не могу сказать с уверенностью.

– …А главное – спасибо вам, Елизавета Владимировна, – продолжал свою речь Паша, и отвлекшиеся Ба и Герман Иванович отпрянули друг от друга, как ученики, получившие замечание на уроке. – Мне маменция про вас писала. Пока меня не было, она тут без присмотру такого накосорезила! Она ведь до вас и бухала, и не работала – гнали ее отовсюду. – Паша наклонился и любовно погладил «маменцию» по такому же, как у него самого, ежику, только не белобрысому, а сочного вишневого оттенка. – А вы ее в такое место хорошее устроили, лечили вот, и вообще… – Паша сбился, потом вдруг неожиданно, с трудом поднял свою огромную тушу с дивана, перегнулся через стол, бережно взял руку Ба и неуклюже ее поцеловал. Смутился и плюхнулся обратно, так что диван только крякнул.