Майнеры

Арсений нарисовал карту схематически – не всего города, а небольшого квадрата в районе ВДНХ.

Ожидание затягивалось. Наконец Мария оторвалась от схемы. Она была встревожена и взволнованна одновременно.

– Стоп! – сказала она. – Или я полная дура, или… это то, что мы искали двадцать лет.

Гром откашлялся. Он снова поднялся из-за своего стола.

– С вашего позволения, – сказал он, – выуживая из металлического шкафа новую бутылку «Аиста». – Не могу сдержаться.

«Алкаш, – подумал Арсений. – Но это и хорошо. Алкаш мне не соперник».

Мария покачала головой.

– А еще? – спросила она. – Где остальное?

Арсений улыбнулся. Он постучал указательным пальцем по виску.

– Всё здесь. Могу, если хотите, прямо на вашей карте нарисовать несколько маршрутов.

Мария и Гром переглянулись.

– Давай, – сказала она, протягивая ему черный маркер Bic, который взяла с полки. – Рисуй.

Гром тем временем снова наполнил рюмку.

– Я – пас, – сказал Арсений. Он взял маркер, при этом невзначай коснулся ее пальцев. Его пронзило электрическим разрядом.

Она отдернула руку.

– Эй, чел, ты током бьешься!

Арсений ничего не ответил. В мозгу вспыхнули огоньки: когда он возбуждался, они горели ярче. Сейчас они пылали.

Он принялся чертить прямо поверх всего того, что видел на карте. Собеседники молча наблюдали за ним, и он чувствовал, как любопытство разгорается все ярче: он затягивал их в воронку невероятного, и тем сильнее было изумление, чем длиннее и извилистее разрастались линии – черный паук расплетал свою сеть прямо на глазах.

Глава 55

Денис очнулся. Бетонные стены вокруг него ничуть не изменились – та же зловещая темень, та же тишина. Пока он сообразил, где находится, кажется, прошла целая вечность и еще пять минут.

Обычно в похожих ситуациях (если, конечно, их можно назвать похожими), когда он не сразу мог понять, куда его занесло в очередной раз, дело оказывалось не так плохо, как выглядело изначально.

Пробуждение после ужасного сна: границы неявного сужаются, кошмар скукоживается, растворяется в проступающем сквозь дрожащие ресницы свете утра или дня, темное перетекает в светлое, учащенное дыхание постепенно успокаивается с осознанием: вот я, целый и невредимый, вот комната, в которой я лежу рядом с незнакомкой (а она ничего!), вон, кажется, мои вещи… только вот… как хочется пить… господи… надо встать и найти минералки. На худой конец, воды из крана. Бесценная, святая вода из крана!

Он опускает ноги, свешивается с кровати… но темнота, только что бывшая светом, вновь вернулась. Ступни коснулись ледяного, мокрого пола, тело сотрясла судорога боли. И… где та незнакомка?

Денис повернул голову. Вместо юной прелестницы его взгляд остановился на тонком шлейфе света, проникающем сюда сквозь отверстие в двери.

Приближались шаги. И это были не его друзья, решившие над ним подшутить. Лязг металлических набоек. Память снова вернулась к нему во всех ужасающих подробностях, он вспомнил все: от начала до конца, когда рука надзирателя искала пульс на его шее.

Как же сильно хочется пить.

Тело ныло, каждая его клеточка кричала о повреждениях, но все же это была не та адская боль, как в прошлый раз. Он хотя бы мог немного двигаться. Хуже обстояло дело с головой. В область макушки как будто вгрызалось раскаленное сверло с алмазным наконечником. Сидя на нарах и прислушиваясь к приближающимся шагам, он с трудом поднял руку и осторожно потрогал голову. Там, где должна быть макушка, он нащупал запекшееся месиво, окружающее огромную шишку. Дотронувшись до нее, он почувствовал огненный разряд, заставивший его содрогнуться. В глазах вспыхнули молнии, и на мгновение в камере стало светло как днем. Крепко зажмурившись, он со стоном повалился на бок.

В этот момент форточка в двери приоткрылась.

– Завтрак, – сказал прокуренный голос, потом человек кашлянул, что-то поставил на полочку перед форточкой и закрыл ее.

Через пару минут под потолком зарделась едва видимая нить лампы накаливания. Света она давала не больше, чем самая дальняя галактика во Вселенной, но Денис, взглянув на потолок, обрадовался ей, как новогодней гирлянде.

Любой свет лучше тьмы.

Впервые при свете оглядев камеру, он заметил небольшой железный стол с табуреткой подле него, санузел, представляющий собой обычную дыру в полу, и крошечный умывальник: в него не влезла бы и одна тарелка. Глухие стены, ни окошек, ничего.

Возле закрытой форточки на двери он увидел маленький поднос, на нем миску и кружку. Есть не хотелось, но в голове постоянно вертелся граф Монте-Кристо, и он, глядя из своего заточения в замке Иф, на чистом русском языке говорил:

– Ешь или откинешь копыта на радость своим тюремщикам. Они будут рады списать твою смерть на естественный ход вещей. Придумают сердечную недостаточность, и дело с концом. Потом тебя выпотрошат, как карася, и сожгут, что осталось, в местном крематории. А твое сердце будет продолжать биться в теле какого-нибудь жирного недоноска. Ты этого хочешь?

Денис покачал головой. Он этого точно не хотел.