Майонезовские сказки (СИ)

— Тетка омочила письмо и свой кружевной платок горькими слезами. Бедные дети! Голодные, холодные, израненные! Но есть и приятное! «Сеньора» в те далекие дни выиграла 5:2! «Капустники» рассказывали на каждом углу, что мяч был кубической формы, ворота кривые, а судья пришел в очках своей бабушки! Эх, было время! Правда, тогда все панически боялись паровозов…

11.05

— Явился Кот с забинтованной ногой, делать эскизы для Теткиного портрета. Видя депрессивное состояние модели, Кот надумал развеселить ее своей печальной историей. Он начал грустно: «Я решил использовать Вашу методику расстановки приоритетов и написал на чистом холсте: «Моя игрушка – жизнь, моя кормушка – Мотя, мое вдохновение – Лола, мое служение – «бабки». Я отступил назад, запнулся о мольберт и растянул сухожилия».

11.15

— Тетка Черепаха равнодушно констатировала: «Значит,

приоритеты были расставлены не верно». Кот усмехнулся в нафабренные усы усмешкой Рембрандта и ответил: «Нет худа без добра. Пока я лежал в постели, написал натюрморт во фламандском стиле: розовато-лиловый окорок, янтарный полупрозрачный балык, гроздь запотевшего темного винограда, и пышная творожная ватрушка с зажаристой корочкой».

11.20

— На бледных щеках Тетки Черепахи проступил густой румянец.

11.21

— Резко зазвонил телефон. В трубке безутешно рыдала Мушка. С этого момента Че потеряла счет времени. Она схватила с белого рояля персидскую шелковую шаль с цветастой каймой и помчалась с ней к выходу. Кот, подхватив свой планшет, захромал вслед. Из Оливковой комнаты им вдогон раздался хриплый вой: «Как вы меня достали вашим телефоном! Пальнуть бы в него из фитильной пищали!»

Персидской шалью Тетка Черепаха очищала снег со стекол машинки – апельсинки, в которой уже, как богемный сноб, развалился Кот. Увидев его физиономию, Че протрясла шаль, втянула щеки, затем грудь, затем живот, затем зад и резким движением бросила себя на сидение. Оранжевый автомобиль весело помчался между розовых сугробов, взметая голубую пыль.

— На что похожи снежинки, Кот, не звезды или на слезы? – спросила Тетка Черепаха, кивая на снежинки на стекле.

— Это тест на «оптимизм – пессимизм»? - спросил лениво Кот и глупо хохотнул.

— Нет, мне вспомнилось стихотворение, которое написал Пыш, когда мой Кро еще был маленьким, он назвал его «Моему другу Кролику», - с чувством заклокотала старая Черепаха, - заучивай наизусть стихи, Кот, твои нейроны нуждаются в гимнастике!

— Я их реанимирую стволовыми клетками! – сообщил с умным видом Кот.

— У меня мало стволовых клеток, - отвечала Че, - поэтому приходится зубрить.

И она воодушевленно, трогательно принялась декламировать:

«В небесной мастерской, где делают снежинки,

Сегодня жаркий день.

Там плачут подмастерья, при маленькой ошибке

Браня себя за лень.

И там среди пушистых, прекраснейших снежинок

Уж ведают давно,

Что нам с тобой на санках за клюквою на рынок

Поехать суждено,

Что ты оправишь шубку,

Ушастый и серьезный, преважный, словно граф,

Что сядет в ту минутку

Веселая снежинка на черный твой рукав,

Что будет в ней середка

Со звездочкой хрустальной, лучистою, резной,

И хрупкая обводка

Из мизерных кристалликов, как ни в какой другой!»

— Супер! – отреагировал Кот.

Его зеленые глаза горели, и сам он, словно приготовился к прыжку. В волшебном Березняке по глубокому снегу полз профессор Войшило в новом черном пальто. Машинка – апельсинка резко затормозила, и через минуту светоч науки, весь в снегу, втиснулся в Теткин драндулет, усевшись на больную ногу Коту.

— Наконец-то, с полной уверенностью, - торжественно произнес профессор, - я могу объявить всему научному сообществу о том, что у этих пирожков есть плодоножки!

— Вот поэтому я и не завожу собаку, - произнесла Тетка, глянув поверх очков на мокрое пальто профессора.

— А Вам бы подошел большой интеллект на маленьких ножках, - заметил Кот.

— Ага! Не подсказывайте, я сам догадаюсь, - быстро заговорил профессор, наморщив лоб над очками и выпучив, как камбала, мутные глаза, - большой интеллект на маленьких волосатых ножках, в белом кружевном воротничке, со взглядом осторожного шалуна! Здесь какая-то романтическая ирония, столь свойственная Коту! Есть! Это Спиноза! Он самый – Бенедикт!

— Нет, я имел в виду таксу, - ответил Кот и глупо хохотнул. Профессор почему-то обиделся и повернулся к Че.

— Я вот все утро думал, почтеннейшая, почему у Вас украли халат? – заговорил вкрадчиво он, - Ведь, согласно Вашей «Теории всеобщей детерминации бытовых явлений», воруют только у воров?