Майор и волшебница

– Ну что же, – сказал Радаев. – Приятно знать, что в этой старой лысой башке еще остались мозги. Все же я неплохо реконструировал события, а? А теперь – чисто деловой разговор. Есть два важных обстоятельства: ее способности и то, что они трижды принесли нам немалую пользу. Я вам предлагаю сделку, майор. Мы в нашей практике не так уж редко идем на сделки с разоблаченными вражескими агентами, а сейчас все облегчается тем, что передо мной – свои. Что я могу предложить? Гарантирую, что после окончания войны каких бы то ни было мер против Беловой принято не будет. Тихонько демобилизуем, и все. Более того. Гарантирую советский паспорт, по всем правилам выданный в Эстонской ССР, – вы ведь, мне точно известно, знаете об указе на этот счет, который вскоре будет опубликован. – Он раскрыл свою папку и вынул другую, тощенькую, в бумажной обложке с крупной печатной надписью готическим шрифтом. – Личное дело из Шпайтена. Официального следствия не велось, оно не проходило через нашу систему делопроизводства, нигде не зарегистрировано и как бы не существует. Я вам его отдам, а вы его швырнете в печку. У нее остались немецкие документы? (Я кивнул.) Их тоже в печку. Линда Белофф перестанет существовать, останется только Линда Белова. Справку из Таллина я уничтожу сам. Она тоже нигде не зарегистрирована, и проверять никто не будет.

– Позвольте уж и мне, – неожиданно заговорил комдив. – Я, со своей стороны, намерен в самом скором времени наградить рядового Белову орденом Славы третьей степени. Право же, заслужила. Столько жизней спасла… в том числе и нас с вами, полковник. И не только в спасенных жизнях дело, там все сложнее и значительнее, вы сами понимаете, товарищи офицеры… Полковник, вы хотите возразить?

– Нет, что вы, товарищ генерал. Пожалуй, и заслужила… Я только подумал: какую формулировку вписать в наградной лист? В статуте ордена их много, но все четкие…

Комдив усмехнулся:

– В том числе и такая: «Находясь в разведке, добыл ценные сведения о противнике». По-моему, для данного случая подходит.

– Пожалуй… – протянул Радаев. – Ну, вот видите, майор, еще и орден, самый почетный солдатский…

– А что взамен? – спросил я напрямик. – Коли уж у нас, вы сами сказали, сделка…

– Ничего особенно сложного или трудного, – почти моментально ответил Радаев. – Видите ли… Я согласен, она спасла немало жизней, причем этим все не исчерпывается. Но по большому счету это была чистейшей воды художественная самодеятельность. В двух случаях из трех – дело случая. С вашими разведчиками она могла и не встретиться в коридоре, в ратушу вы с ней могли и не заехать. Согласны с такими формулиров– ками?

– Пожалуй, – сказал я искренне.

– Рад, что вы понимаете… Предложение у меня простое. Она по-прежнему будет находиться при вас. Лучше всего определить ее в ваш разведвзвод. У вас ведь некомплект?

– Еще какой, – сказал я.

– Ну вот. В красноармейской книжке напишут «переводчица». Это не вполне по правилам, но именно что «не вполне», никаким писаным параграфам не противоречит. Ну а заниматься она будет исключительно тем, что с помощью своих способностей станет выполнять мои задания. – Он скупо улыбнулся. – Честно говоря, я и сам пока не знаю какие, но не сомневаюсь, что задания для нее найдутся. Конец войны, можно сказать, на пороге, но кончится она не сегодня и не завтра. Жуков и Конев вот-вот окружат берлинскую группировку и блокируют Берлин. Но это опять-таки не конец – будет нелегкий штурм. Ну а конкретно наши заботы… На том кусочке Германии, что еще у немцев остался, находятся их войска, и не похоже, что собираются капитулировать, так что с ними придется еще повозиться. Вот и сейчас немцы заняли оборону километрах в трех от города. А способности вашей девушки идеально подходят для разведки. Окруженцев она «увидела» за пять километров. Немецкую колонну – за десять с лишним. Так что… И для нее опасности никакой, и нет нужды рисковать людьми, посылая разведгруппы. Полагаю, у нее получится.

– Только должен предупредить, товарищ полковник, – сказал я. – Это все-таки не механизм. Я сам разбираюсь плохо, мы об этом почти не говорили, но главное я уяснил: дело очень тонкое. Успех или неудача зависят от расположения звезд и Луны, от времени суток, еще от каких-то факторов, о которых я и понятия не имею, даже от погоды и настроения…

Радаев усмехнулся:

– Ну, поддерживать у нее хорошее настроение – это всецело ваша обязанность, майор. Что до остального… Могу вас заверить: я в этом совершенно не разбираюсь, но понимаю, что дело это тонкое. И вовсе не намерен использовать ее как нерассуждающий механизм. Перед заданием я с ней обстоятельно поговорю, выясню, справится ли она с каким-то конкретным делом… – Он улыбнулся, честное слово, чуть сконфуженно. – Знал бы кто… Начальник дивизионного Смерша ставит на службу колдунью…

– Признаться, не нравится мне это слово, – сказал я. – И уж тем более «ведьма».

– А как бы вы ее назвали? – с явным интересом спросил комдив.

– Даже не знаю, – чуть растерянно ответил я. – Может, «волшебница»? Это как-то благороднее, что ли, «колдуньи» звучит.