Майор из Варшавы

– Зачем я понадобился пану майору? Или, может, пан майор настолько любезен, что пришел попрощаться?

– Я пришел посоветоваться… – пан Казимир сел поудобнее.

– Да? – Мендель передвинул блюдце со свечой на середину стола. – А разве пану майору неизвестно, что ждет евреев? Будем напоследок откровенны, служба, нас связывавшая, человеколюбием не страдала. Так скажите мне просто, как человек человеку, зачем вы здесь, пан майор?

Пан Казимир внимательно посмотрел на собеседника. Наверное, ответить правду майор не смог, если б и хотел. Скорее всего, он и сам не понимал, что привело его сюда на самом деле. Но то, что последние события таки доконали Менделя, было совершенно ясно, и потому, вместо пустых, никому не нужных объяснений, пан Казимир тихо и задушевно сказал:

– Ну, если как человек человека, то хочу спросить, как дела?

– Дела? – Мендель скривил губы. – Люкс дела. Даже коммерц-агент из немцев есть. К тому же считает, что в России евреи самые богатые… Для него, конечно… Как говорит, во Франции у евреев заводы, в Польше магазины, а здесь самое главное – золото…

– И что, все безропотно платят?

– Что делать?.. – Мендель развел руками. – Дураки, вроде полицаев из «Макаби», надеются уцелеть, другие конец оттягивают, а когда мальчишка один, из комсомольцев, сорвался, так чуть не прибили. Еле живого к себе забрал…

– Зачем? – удивился пан Казимир.

– И сам не пойму… То ли он мне мою одесскую молодость напомнил, то ли помирать одному страшно, сказать по правде, не знаю…

– Подобрал? Комсомольца? – Пан Казимир покачал головой. – Так ведь и тебя с ним заодно прихлопнуть могут…

– И так и так прихлопнут… Но, чтоб отвязались, я кому надо шепнул, что он специально кричал. Так сказать, кое-кто проверял наших мишигене на лойяльность. Теперь нам обоим до земли кланяются…

– Да, удивляешь ты меня, Мендель…

– А вы меня нет? – одна бровь у Менделя поднялась кверху. – Так какое у вас ко мне дело, пан майор?

– Дело? – пан Казимир помолчал. – Сложное у меня дело, Мендель… Узел связи ставить надо, а где не знаю…

– Э-хе-хе, пан майор! – на какую-то секунду Мендель стал прежним. – Это вы-то не знаете? А базарная рулетка на что?

Пан Казимир вздрогнул. Конечно, он понимал, что тут нужен или аттракцион, или игра, но слова Менделя по странной ассоциации напомнили майору давнего портье из «Бристоля», с ловкостью фокусника забрасывавшего в гнезда номерные ключи. В следующий момент мысли пана Казимира приобрели четкую направленность, и только после паузы он тихо, вроде как самому себе, повторил:

– Рулетка, говоришь? – пан Казимир слегка стукнул по столу, и свечка в блюдце вздрогнула, качнув язычок пламени. – Неплохо, неплохо… Кстати, ты портье, из «Бристоля», не знал?

– Какого портье?

– Ну того, что ключи бросал за спину.

– Ах Метека… Ну как же не знал? – Мендель в первый раз улыбнулся. – Очень даже знал… Каждый свободный вечер у меня в пивной был. Любил он мое пиво…

– Любил? – майор поднял голову.

– Да нет, не в том смысле… – Мендель понял, о чем подумал пан Казимир. – Просто я теперь пивом не торгую.

– А-а-а… – пан Казимир улыбнулся. – Мне бы найти его.

– И стоечку его на базар, так? – хитро прищурился Мендель.

Пан Казимир видел, что пройдоха Мендель уже все прекрасно понял, и доверительно улыбнулся.

– Именно так. Не знаю только, согласится ли?

– Согласится, он с той войны злее черта пришел, даже я тогда удивился, откуда в нем столько… – Мендель подобрался. – Сами им займетесь или мне поручите?

– А сможешь?

– Спрашиваете!

– Ну, тогда…

Пан Казимир не спеша вытащил из внутреннего кармана шкалик и, весело подмигнув Менделю, начал доставать из других карманов завернутые в бумагу бутерброды…

* * *

Копыта ровно стучали по мерзлой обочине, холка ритмично подрагивала, и заснеженные поля с торчащими там и сям темными земляными комьями медленно уходили назад. Конь под Меланюком был старый, армейский, прослуживший уже лет с десяток и отлично научившийся подолгу ходить размеренной рысью.

Из-за почтенного возраста никто на него не покушался, а что касается старости, то пока она давала знать о себе только екающей селезенкой да неистребимой привычкой раздувать при седловке пузо, так что, затягивая подпругу, приходилось бить коленом «под дых». Зато в дальних лесных поездках конь был незаменим и, если надо, сам находил дорогу домой.

Поле кончилось жердяными обрадами, и Петро свернул с битого шляха не сельскую улицу. Раньше село было зажиточным, хаты сплошь под железом, а в середине порядка спичечным коробком торчал модерновый загородный домик. Как раз возле него Петро перевел коня с рыси на шаг, чтобы напоследок еще раз собраться с мыслями.

Сюда его вызвал Пилюк. Последнее время «Кобза» вел себя как-то странно, и Петро, всегда относившийся к нему с тщательно скрываемым недоверием, насторожился. Особенно после того, как в села, «опекаемые» Меланюком, начали приходить отпущенные из лагеря военнопленных украинцы-восточники.