Майор Пронин и тайны чёрной магии

– Почему неожиданно? – спросил он. – Напротив, очень даже ожиданно. Я просил навести справки о деле Прибыткова и, естественно, что его делом заинтересовались изучили и вот…

Он помолчал.

– Вы когда же это получили? – спросил он Матвеева.

– Позавчера, – сказал Матвеев. – Я хотел вам сразу показать, но как-то не успел…

– Да не мне, не мне! – воскликнул Евдокимов. – Не позвать, не побежать к Прибыткову, целых два дня держать это у себя в столе!

– Вы слишком экспансивны для юриста, – сдержанно заметил Матвеев. – Юрист должен вести себя сдержаннее, иначе он может легко утратить объективность.

– Объективность! – воскликнул Евдокимов. – После долгой разлуки найти товарища и не обнаружить радости?

– Но не в прокуратуре, – наставительно сказал Матвеев. Это не частная квартира, а официальное учреждение.

– Но это советское учреждение, – возразил Евдокимов. – И я, прежде всего, советский человек, а не только чиновник официального учреждения…

Матвеев пожал плечами, и Евдокимов в свою очередь тоже пожал плечами.

– Впрочем, сейчас не время для декларативных разговоров, – сказал Евдокимов. – Хотя для них вообще никогда не время. Лучше не говорить, а действовать. Пойду, позову Прибыткова.

Все подозрения против него рушились теперь как карточный домик…

Евдокимов сам пошёл за Прибытковым.

– Идёмте, Евгений Савич – позвал он инженера. – Товарищ Матвеев ждёт не дождётся вас.

– Здравствуйте, товарищ Прибытков, – встретил Матвеев инженера с необычной любезностью.

Он даже поднялся ему навстречу.

Он даже протянул ему руку.

– Присаживайтесь, товарищ Прибытков.

Прибытков сел.

– Я вас слушаю, – сказал он.

– Мне надо ознакомить вас с одним документом, – сказал Матвеев и подал ему бумагу. – Прочтите и распишитесь, что вы ознакомлены.

Прибытков принялся читать…

Документ был немногословен, немного времени требовалось для того, чтобы его прочесть, но читал его Прибытков долго, даже слишком долго, читал, перечитывал и опять читал, как бы заново…

Кто знает, какие бури бушевали сейчас в сердце Евгения Савича Прибыткова! Почти два десятилетия пронеслись вдруг перед его глазами, все его беды и обиды, годы позора и страданий, два чёрных десятилетия, когда никто, никто из друзей и товарищей не верил в его честь и совесть, не верил, что он такой же советский человек, как и все другие… Слёзы, жгучие и горькие мужские слёзы кипели в сердце Прибыткова, но он сидел перед Матвеевым и Евдокимовым точно каменный, лицо его окаменело, он только побледнел и сжал губы, ни одна слезинка не выкатилась из его глаз.

Он ещё раз прочёл документ, его глаза не могли от него оторваться, то, что там было написано, звучало лучше самых лучших стихов!

А написано там было, что дело по обвинению Прибыткова Евгения Савича пересмотрено Военной Коллегией Верховного Суда СССР, приговор Военного Трибунала от 14 июля 1938 года в отношении Прибыткова Е. С. отменён и дело за отсутствием состава преступления прекращено…

– Это… это… – произнёс Прибытков и замолчал, – губы его всё-таки дрожали.

– Это означает полную реабилитацию, – пояснил Матвеев, хотя Прибытков ни о чём у него не спрашивал. – Поздравляю вас.

– Я это могу взять? – опросил Прибытков, указывая глазами на бумагу.

– Да, вы получите официальную справку, – пояснил Матвеев и опять добавил: – Я очень рад, товарищ Прибытков…

– Но как же это получилось? – растерянно спросил Прибытков. – Я так мало боролся за себя, почти что никуда не писал…

– Ну, я бы не сказал, что не боролись, – сказал Евдокимов. – Вы всё время работали и хорошо работали, в нашей стране – это тоже борьба за себя. Неужели вы думаете, что товарищ Пронин так горячо вступился бы за вас, если бы вы были никчёмным работником? Мы вас очень уважали за то, что вы несмотря ни на что, держали себя в руках и никогда не забывали о делах своей МТС. Это тоже борьба. Если бы вы чувствовали что-либо за собой, вы бы вели себя иначе. Ваша работа рассеивала все подозрения…

Да. Ну а теперь все подозрения и подавно рушились, как карточный домик; теперь, когда снова было установлено, что Прибытков честный советский человек, к нему невозможно было придраться…

Ничего не говоря, Прибытков поднялся и пошёл к выходу. Кто знает, какая буря бушевала сейчас в груди Прибыткова! Но и в груди Евдокимова тоже, если и не бушевала буря, стояла весенняя погода. Он, не в пример Прибыткову, не мог сдержаться, взглядом победителя посмотрел на Матвеева и тоже, не говоря ни слова, пошёл к выходу вслед за Прибытковым.

А на следующее утро вернулся Оплачко. Однако он не привёз ничего существенного, результаты поездки были ничтожны.