Майор Пронин и тайны чёрной магии

– Ну, уж это скорей я могу сказать, – отозвался он, – что мне довелось о ним столкнуться…

И, обменявшись этими любезностями, Евдокимов и Лещенко сопровождаемые своими спутниками, тронулись и пошли к машине.

Восемь девок – один я

После ареста Лещенко Матвеев не мог уже обвинить Евдокимова в безделье, – Евдокимов работал с утра до ночи, Матвеев даже удивлялся зачем следователь порет такую горячку, Матвеев считал, что Евдокимов делает лишнюю работу, без которой не только можно обойтись, но которая просто не нужна.

В самом начале предварительного следствия между ними возник спор в связи с обвинением Прибыткова, которое всё ещё висело над инженером, – Матвеев полагал, что заявления, сделанные Лещенко, дают достаточно оснований для привлечения Прибыткова к ответственности.

– Дмитрий Степанович – убеждал Матвеев Евдокимова, – я бы посчитал слова Лещенко бездоказательными, если бы они относились ко мне, к вам, к любому советскому человеку, но в данном случае показания идут навстречу прошлому Прибыткова, прошлое Прибыткова подпирает настоящее обвинение.

И в этом был свой резон, – принимая во внимание прошлое Прибыткова, его легче было, чем Лещенко, заподозрить в убийстве Савельева, – Лещенко был, в общем, безобидный старик, просто пережиток прошлого, а Прибытков, в лучшем случае, был человек озлобленный, имеющий с советской властью, с советскими людьми давние и серьёзные счёты.

– Я гораздо скорее поверю, что все яды и оружие, найденное нами, принадлежит Прибыткову, нежели Лещенко, – рассуждал Матвеев. – Такими предметами надо уметь пользоваться. Прибытков неизмеримо культурнее Лещенко, вот, он и использовал в своих целях этого деревенского знахаря, хотя я, разумеется, не снимаю ответственности и с этого старика.

Но Евдокимов был решительно с ним не согласен.

– Это несомненный оговор, – говорил он в свою очередь. – Будь они с Прибытковым соучастниками, Лещенко не послал бы своих анонимок.

– Лещенко зависел от Прибыткова, – возражал Матвеев, – и хотел от него избавиться.

– Но ведь Прибытков, – говорил Евдокимов, – мог потянуть за собой и Лещенко?

– Для чего? – возражал Матвеев. – Это не только не облегчило бы его участь, но окончательно потопило бы Прибыткова, без Лещенко он мог ещё надеяться как-нибудь отвертеться.

– Если бы Лещенко был соучастником Прибыткова – говорил Евдокимов, – Прибытков не показал бы старику свой тайник.

– А он его просто и не показывал, – возражал Матвеев, – Старик знал только, что тайник находится где-то в посадке, об этом он мог догадаться.

– Но тот факт, что старик пользовался тайником, подтверждают найденные кольца, – говорил Евдокимов.

– А почему вы уверены, – возражал Матвеев, – что принадлежат старику?

Ну, в этом-то Евдокимов не сомневался…

И хотя Матвеев настаивал на привлечении Прибыткова к ответственности, Евдокимов решительно с ним не соглашался, а так как дознание вела не районная прокуратура, а органы государственной безопасности, мнение Евдокимова взяло верх над мнением Матвеева.

Они и предварительное следствие вели бы совершенно по-разному, – Евдокимов не хотел начинать следствие с допроса Лещенко, после ареста Лещенко он как будто утратил к нему интерес, а Матвеев требовал, чтобы старик Лещенко был допрошен прежде всего и настоял – таки на этом.

– Это ничего не даст, – говорил Евдокимов. – Старик будет всё отрицать, он начнет говорить только тогда, когда мы его поставим перед неопровержимыми фактами.

– А пистолет, а бомбы, разве это не факты? – утверждал Матвеев, – Теперь – то я согласен с вами, что имеется достаточно улик для привлечения его по 136-й статье…

– Этих вещественных доказательств ещё недостаточно, – говорил Евдокимов, – Мы ещё должны установить, как и зачем он ими пользовался.

Но содержание Лещенко под арестом зависело от санкции Матвеева, и Евдокимов согласился на этот ненужный по его мнению, допрос.

Допрос состоялся, и Лещенко, как и предсказывал Евдокимов, решительно всё отрицал, – он сказал не больше того, что они слышали на первом допросе.

– Не знаю, – отвечал он на все вопросы. – Ничего не знаю.

Поразмыслив в камере, он даже от прямого обвинения Прибыткова отказался, – сообразил, что всякая категоричность усугубляет его собственную вину, – он толковал свои собственные слова так, что они только набрасывали на Прибыткова тень подозрения, ничего решительно не утверждал и ни с чем не соглашался.

Тогда Матвеев решил ничего больше Евдокимову не подсказывать, тем более, что Евдокимов знал или догадывался обо многом гораздо больше Матвеева, – один факт находки тайника доказывал это, хотя Евдокимов не хотел пока что сказать Матвееву, каким образом он о нём узнал.

Предварительное следствие Евдокимов начал с допроса Маруси Коваленко.

Это был странный допрос и Матвееву был непонятен его смысл, – в работу Евдокимова Матвеев не вмешивался, войдёт, сядет скромно у стола и слушает, – юристом он был способным и достаточно искушённым, но куда клонит Евдокимов не понимал.