Майская Гроза

Всe-таки что-то поменялась в стране. Раньше таким крикунам полная воля была, чем более дурацкая идея, тем больше почeта. И комиссар бдительно следил за их благополучием, не дай бог, накажешь такого активиста за провинность, сразу получишь "по первое число" за придирки к ценному сотруднику. А сейчас те, кто ещe остались в частях из прежних любителей повоевать шапками, сидят тихо как мыши вблизи кота. Впрочем и "кот" теперь другой, старого комиссара, большого любителя порассуждать о тактике и стратегии танковых действий, хотя он в них совершенно ничего не понимал, перевели куда-то на Дальний восток, а вместо него прислали в корпус молчаливого дивизионного комиссара Гурова. Этот, на первом же собрании, одернул самого большого активиста майора Гинзбера, введя этого надутого индюка в крайнюю степень изумления, а всех его последователей в состояние тягостного недоумения. А когда через три дня за Гинзбером приехал "черный ворон" с лейтенантом НКВД, это событие вызвало в среде его друзей и последователей такой переполох, что четверо ближайших немедленно прибежали к командиру корпуса проситься в отпуск по состоянию здоровья. Катуков отпуск дал, с молчаливого согласия нового комиссара, резонно полагая, что если их будут арестовывать, то желательно подальше от части. Незачем людей лишний раз нервировать. Оставшиеся никак себя не проявляли, старательно выполняли свои обязанности и пытались понять куда "дует новый ветер", чтобы вовремя сориентироваться. Но комиссар молчал, а газеты старательно шли прежним курсом. Самый храбрый или дурной, что, впрочем, в данной ситуации одно и то же, написал донос на комиссара. И вскоре отправился за своим другом. Состояние тихой паники, царившее среди "активистов", переросло в неконтролируемый ужас, они с собачьей преданностью смотрели в глаза комиссара, ожидая любой команды, но тот молчал. Толку в таком состоянии от них было мало и Катуков решил поговорить с комиссаром.

- Кузьма Акимович, вы бы решали что-нибудь с ними? - Начал он разговор с дивизионным комиссаром. - Никакого от них толка. От всего шарахаются, пить начали, служебные обязанности выполняют с каждым днeм всe хуже. Или успокойте их, или...

- Что или, Михаил Ефимович, или арестуйте?

Катуков молча кивнул головой. Комиссар усмехнулся и добавил:

- Да никто их не сажает. Просто такие идиоты сейчас нужны в другом месте. Вот мы самых отъявленных вылавливаем и отправляем туда, где они своей глупостью принесут наибольшую пользу.

- Да какая польза от дураков? - удивился Катуков.

- Не скажи, Михаил Ефимович, польза от дураков может быть немалая, если этих болванов нашим врагам показать для их же успокоения. - Ответил Гуров.

- Кузьма Акимович, а кто у нас сейчас враги? - Решил прощупать почву комкор.

- Ты, товарищ командир корпуса, газет что ли не читаешь? - Заулыбался Гуров. - Ну и правильно делаешь. А кто враги? А ты на запад посмотри - вот там до самого океана у нас враги. Некоторые явные, большинство пока скрытые, но враги все, уж поверь моему опыту.

- Справимся ли, Кузьма Акимович? - спросил Катуков.

- Должны, комкор, выхода другого у нас нет. - Ответил Гуров и добавил. - А с этими дураками я поговорю. Тех, кто поумнее, приструним и на месте оставим, ну, а кто неисправим, тех в тыл сплавим. Пусть энкавэдэшники сами с ними разбираются. Нам тут и без них работы хватит.

- А когда начнется? - продолжал интересоваться комкор.

- Сам не знаю, - ответил Гуров, - но должны предупредить. За какое время до начала, тоже не знаю. Но нам с тобой готовиться так, будто уже завтра в бой.

С того разговора прошло четыре месяца. Катуков сам отдыха не знал и подчиненных гонял как сидоровых коз, ежедневно ожидая приказа о начале, хотя в душе теплилась надежда, что всe же обойдется. Не обошлось! Вчера с утра собрали всех высших командиров и сообщили, что, по данным разведки, развертывание немецких войск у советской границы завершилось и их командование получило приказ о переходе нашей границы в три часа утра двадцатого мая. После этого всем командирам, вплоть до дивизионного звена, раздали боевые приказы для ознакомления и выполнения. Прочитав свой приказ, Катуков, поначалу, просто ошалел. Ему, ни много ни мало, предписывали во встречных арьергардных боях измотать и разгромить танковые дивизии Первой танковой группы немцев.