Майские грезы (СИ)

Марина уныло смотрела на мрачные стены камеры и думала о том, что ждёт её в будущем. Ежедневно её водили на допросы, кричали, требуя, чтобы она подписала что-то, но она упорно хранила молчание. Ей нечего было добавить к тому, что она несколько раз повторяла следователю. Только вот он не поверил в её рассказ о том, что девушка случайно зашла в тот день к отцу, словно повинуясь какому-то внутреннему порыву, и нашла его мёртвым, с ножом в сердце. Отцу и так оставалось жить не больше пары месяцев, и он знал об этом, но…

Убийца торопился. Марина догадывалась, кто был заказчиком этого преступления и, конечно, он никогда бы не стал делать это своими руками. А вот нанять исполнителя, а затем повесить на неё убийство, и, наконец, избавиться от столь ненавистной сестры — да, мог. И ведь все рассчитал, жаль, доказательств у нее нет, чтобы попалась она на месте преступления, когда сидела в прострации и смотрела на еще неостывшее тело папы.

Девушка тяжко вздохнула, понимая, что вряд ли кто-то теперь сможет ей помочь. На грязную, местами рваную футболку капнули две слезинки, оставляя на ткани влажный след. Может, это ее наказание за…

— Алексина, на выход, — раздался грубый окрик охранника через небольшое окошко в двери, заставивший ее вздрогнуть и оторваться от своих невеселых мыслей. В двери заскрежетал замок, и она с противным скрипом распахнулась.

Девушка поднялась с нар и направилась к выходу. Она уже хорошо различала дорогу в кабинет следователя, но сегодня её вели по другому маршруту. Марина, не скрывая удивления, застыла на пороге, рассматривая небольшую, светлую комнату, одна стена в которой была почему-то зеркальной. Девушка печально посмотрела на своё отражение: грязные, немытые волосы, уставшее лицо, припухшее от слез, потухший взгляд карих глаз. Нет, ее не били, не унижали, но сама атмосфера этого места не располагала к спокойствию, поэтому в отражении она четко уловила затравленное выражение на собственном лице. Это привело ее в чувства, и девушка мгновенно разозлилась на себя, отвесив мысленного пинка — не нужно показывать свой страх и слабость, ее вины в этом нет, и скоро во всем разберутся.

— Садитесь, — указал ей на стул молодой следователь. — Продолжим нашу беседу, Марина Александровна.

Она покорно села, ещё раз взглянув на своё отражение в зеркале. Что-то притягивало её взгляд, словно за ней наблюдали из зазеркалья. Следователь что-то листал в ее деле, будто никогда до этого не видел его, видимо, давал время на раздумье — все же он не оставлял попыток заставить ее написать явку с повинной. Майя снова обернулась к зеркалу, внимательно вглядываясь в его поверхность, и ее глаза распахнулись от удивления, а по коже пробежал ток. Захотелось встать и прижаться к прохладной поверхности и… дотронуться ладонью до… чего? Или… кого?

— Вы так и будете молчать дальше? — резко спросил ее следователь, но Марина не спешила поворачиваться к нему, пока не подпрыгнула на месте от громкого хлопка — не выдержав, мужчина с силой обрушил свою ладонь на поверхность столешницы. — На меня смотреть! Ты же понимаешь, девочка, что тебе грозит срок за предумышленное убийство отца! Пиши явку с повинной, тебе уменьшат срок и…

— Я не убивала его, — хрипло повторила Марина, наверное, в сотый раз, глядя на него яркими от непролитых слез глазами. — Я любила…

— Да хватит! Знаешь, скольких я тут повидал, таких же невинных овечек, которые душили во сне детей, резали живьем родителей, забивали насмерть мужей? Сотни! Таких! Как ты! Бездушных убийц! — прошипел он, наклоняясь к лицу девушки. В нос ударил запах дешевого табака, чеснока и еще чего-то неприятного, отчего у Марины закружилась голова и ее затошнило. На лбу проступили капельки пота, а тело покрылось липкой влагой. — В глаза смотри! Не нравится, что я говорю?!

— Дай…те воды, — прохрипела девушка, едва не сползая со стула в бессилии. На секунду даже показалось, что он с удовольствием будет смотреть, как она станет корчиться на полу, но тут же услышала щелчок замка, а потом прохладный ветерок прошелся по влажной от пота коже. Кто-то осторожно усадил ее обратно, придержал стакан с водой, пока она жадно пила, а затем вызвали врача. Покидала допросную она на носилках.

У Матвея сжались кулаки от бессильной злобы. Его девочка, уставшая от бесконечных допросов, со страхом в ореховых глазах смотрела на него через стекло. И самое горькое для мужчины было то, что он ничем не мог её помочь. Следователь что-то кричал Марине, тряс перед её лицом какими-то бумагами, а она молча смотрела в зеркало.

— Видишь, и так на каждом допросе, майор? — обратился к нему второй следователь. — Сидит и молчит, уставившись в одну точку. Даже психиатра привлекали, но он говорит, что подозреваемая здорова. Но она же своим молчанием подписывает себе приговор.

Дружинин косо посмотрел на друга и повернулся к капитану Зеленину.

— Если вы сейчас же не прекратите это безобразие, — грозно произнёс он, ткнув пальцем в стекло, соединяющее эту комнату с допросной, — у вас будут крупные неприятности за подобное обращение с подследственными.