Майские ласточки

Летчика радовало, что буровики не снижали темпа работы. Через неделю он настойчиво донимал вопросами другого рабочего из экспедиции.

— Почему так мало прошли? Стояли? Была авария?

— Инструмент потеряли. Три дня в трубу!

— Три дня! — ужасался дежурный по аэродрому и сосредоточенно морщил лоб. — По моим расчетам, должны были пройти шестьдесят метров.

— Хорошо, что быстро достали инструмент!

— А как с водой? Возит тракторист Красная Шапочка?

Собеседник округлял глаза. Удивленно смотрел на летчика.

— Не знаю, возит, не возит. Слышал, взрывчаткой хотели пробить канал к озеру. А что получилось из этого, не знаю.

— Шурочка Нетяга рассказывал мне о своей идее, — улыбался Олег Белов. Ему доставляло удовольствие вспоминать по именам знакомых с буровой Р-19. Каждый из них запомнился своими поступками или открытой душевной щедростью.

Скупые рассказы прилетавших в отпуск рабочих из экспедиции держали Олега Белова в курсе всех событий, происходивших на северной части полуострова.

— Какую вы ждете сегодня погоду на Харасавэе? — спрашивал он„ появляясь утром на метеостанции, с тревогой, пытливо смотря на дежурного метеоролога.

— Ожидаем мороз десять градусов. Ветер северный, порывистый, переходящий в ураганный.

— Свиридова выпустят?

— Безусловно, — отвечала пожилая женщина с седым пучком волос, скрепленных черными шпильками.

Олег Белов зябко поеживался. Порывистый ветер налетал с моря. Гнал перед собой вырванные стебли травы и головки цветов. Сейчас он наметал под балки сугробы колючего снега. Олег с грустью подумал о том, что его очень ждут в бригаде. Он надавал Кожевникову много обещаний, а ни одно пока еще не выполнил. Кто торжественно обещал наточить заглушек для каждой буровой? Он. А что сделал? Ничего. Оказалось, не знает точного размера труб, а без этого выточить заглушки невозможно.

Погруженный в свои невеселые мысли, Олег неожиданно вспомнил, что его настойчиво приглашали зайти в гости буровики. Вечером он уже стучался в квартиру к Владимиру Морозову.

Хозяин встретил гостя радушно. Обращаясь к жене, сказал:

— Я тебе говорил, Валюша, об Олеге Белове. Он летчик, но у него настоящая рабочая косточка.

— Без всякой косточки, — засмеялся летчик. — В паспорте записано черным по белому: социальное положение — рабочий.

— Так это здорово, — убежденно сказал буровик. — Рабочий рабочего поймет всегда. Олег, раздевайся и к столу. Валюша, а ты за дело. Гость у нас с тобой дорогой, наш верховой!

— Какой верховой? — удивилась жена. Круглые щеки с ямочками порозовели. — Вы не обращайте внимания на его болтовню. Намолчался на буровой за месяц. Дома отогрелся в тепле, разговорился и не остановишь.

— Золотая правда, — признался Владимир Морозов. — На буровой мы молчуны. Олег, ты не обижался, когда я гнал тебя на полати?

— Какое право я имею обижаться? Работа!

— Так значит, вы не летчик? — с заметным разочарованием спросила женщина.

— Летчик, летчик, — успокоил жену Морозов. — Собирай на стол. Гостя баснями не кормят.

— Я по делу пришел.

— О деле потом. Мы сначала должны выпить по маленькой и закусить. Я вчера вернулся с рыбалки.

За ужином Олег Белов рассказал о цели своего прихода. Попросил назвать ему размеры обсадных труб.

Буровик внимательно выслушал. Положил руку на плечо летчика и сказал:

— Олег, поработаешь со мной, в помбуры переведем. Ты готовый буровик. Сразу проникся интересами бригады. А это не к каждому приходит. Принято замечать передовиков и отстающих. Первых хвалят, вторых ругают. А между ними забились середнячки. Работают так себе, с планом справляются, но не стараются перевыполнять. Живут по принципу: «Тише едешь, дальше будешь!» Если премия светит бригаде — хвалят бригадира, плохо пошла работа — ругают! Ох, и не терплю я их. Балласт и только. Выточишь, Олег, заглушки, тебе все спасибо скажут. Может быть, со стороны посмотреть — не самую главную услугу ты окажешь бригаде, но дело не в счете. Главное — забота! Я первый тебе скажу спасибо, потом Петр Лиманский. А за нами и Кожевников. Знаю, надоела ему игра: «Занять — отдать». В долг никто долго не живет. На каждой буровой должен быть свой инструмент, своя магнитная ловушка, свои заглушки. А чего стоит этот истошный крик по радио: «Дай! Отдай! Верни назад!» Бакинцы могут так жить: буровая около буровой натыканы, как опята на лужайке.

— Ты был в Баку?

— Проходили там производственную практику, с Гали Рамсумбетовым на одной буровой работали.

— Где он сейчас?

— Не интересовался. Уверен, лучше не стал. Идем к Петру. Знаешь, чем он занимается? Капканы мастерит на песцов.

— Все ты знаешь, Владимир, о других, — недовольно сказала жена. — Меньше бы болтал. Попробовал бы лучше тоже сделать капканы. Смотришь, поймал бы мне песца на воротник! Петр не только капканы мастерит. За отпуск жене сделал два шкафчика для продуктов.

— Я рыбак. Привез тебе муксунов. Дойдет очередь и до шкафчиков.

Петр Лиманский сидел на кухне. К столу привернуты слесарные тиски. Сбоку разложены инструменты: ножовка, зубило, электрическая дрель.

— Извини, Олег, руки у меня грязные, — сказал Петр Лиманский. — Решил немного помастерить.