Маисовые люди

Наступил полдень. Гойо Йик все тащил свое бесценное сокровище, куму было плохо с сердцем. Навстречу им протопали Двадцать мулов, груженных бочонками вина, мешками кукурузной муки и металлическими изделиями. Кумовья прижались к скале. Мулы бежали рысью, вздымая пыль, погонщики шли за ними, а владельцы грузов ехали верхом с бичами в руке

– Хватит, кум, – сказал Револорио, стряхивая землю с лица, моргая и плюясь, – теперь я понесу, ты дольше нес, чем положено.

Гойо Йик два часа без малого отработал, как последний мул, поскольку у кума плохо с сердцем, и теперь, отделившись от скалы, дальше не пошел

– Если тебе не плохо, если не тяжело…

Двуутробец не вполне верил в кумову болезнь. Наверное, притворился, чтобы выпить. Чего-то у него сердце не болело, когда туда шли!

– Уговор дороже денег, моя очередь.

Кум Револорио взял бутыль, смеясь и неуклюже размахивая короткими руками.

– Ладно, только худо станет – скажи, и постой немного, я выпью.

– За деньги?

– А то как? Вот тебе шесть песо. Все по-честному, кум, иначе разоримся.

Револорио получил плату и налил с верхом тыквенную чашку. Водка зазолотилась на солнце. Двуутробец выпил ее одним духом.

Сверху посыпались листья – наверное, орлы или ястребы дрались на какой-нибудь ветке. Во всяком случае, в знойной и ленивой тишине сердито хлопали крылья, а с веток сыпались листья и цветы. Гойо Йик подобрал несколько желтых цветочков, чтобы украсить бесценное сокровище, которое теперь нес кум Паскуаль.

– Выпил бы ты, кум, а что так украшать, – сказал, останавливаясь, Револорио и засмеялся. Щеки у него пылали от солнца – шляпа в полдень не помогает, не дает тени.

– Не могу, кум, денег нету.

–,Хочешь, шесть монет одолжу?

– Спасибо тебе. Начнем торговать – сочтемся. Покладистый ты человек! Не иначе, выручим много…

Револорио дал деньги Двуутробцу и налил ему водки в тыковку с черным дном. Казалось, что водка льется в голый, широко открытый глаз. Двуутробец попробовал – чистый шоколад! – и заплатил куму шесть песо.

– Значит я тебе должен, кум, и болен ты к тому же. Давай-ка я бутыль понесу, идти еще долго.

Они пошли быстрее. Гойо Йик нес бутыль на спине, Револорио ему помогал, как Симон Киринеянин.

– Если не трудно, кум, постой и продай мне водочки. К сердцу чего-то подступает, то оно бьется, то нет.

– Как не продать, обоим нам выгодно: тебе полегче станет, мне – деньги… Вот если бы мы даром пили, было бы нехорошо.

Водка забулькала, кумовья жадно глядели на нее. Двуутробец получил шесть монет, спрятал их и вскинул бутыль на спину.

– Пойдет у нас дело, – говорил он на ходу, – а чего ему не пойти? Хорошо, что мы с тобою, хоть ты и больной, оплачиваем издержки. Когда тебе худо стало, я тебя угостил, вот тебе и издержка. Но я, заметь, не от жалости тебя угощал, а по уговору. Так во г– придет у нас дело, и отправимся мы к такому доктору – Чигуичону Кулебро – он мне вылечил глаза и тебе сердце вылечит. Если, конечно, до того не помрешь.

– Лечили меня. Они говорят, да я и сам чувствую – у меня кровь проспиртованная.

– Ух ты! А чего это?

– Если кто много пил, водка в крови бродит, а попадет она в сердце – и "конец. Не выносит сердце водки.

– Как-нибудь да лечат эту хворь…

– Еще глоточек…

– Ты что го-во-ришь?…

– Пей, говорю, полезно тебе… и денежки плати.

– Вот тебе шесть монет.

Гойо Йик взял деньги и налил полную тыкву. Не водка, а прямо какао!

– Скоро придем, – сообщил Револорио. – Вот с этой вершины видно будет. Тут уже рядом семья Суаснавар, черт их дери, клад закопала. В старину они жили, еще при короле. Золота бочонки, камни всякие… Пока что никто не нашел. Не так давно были тут какие-то люди, белые-белые, прямо великаны, и черные, тоже не маленькие, копали, рыли, динамитом рвали. Весь верх от горы отлетел, во-он там… А клада нет как нет.

– Что поделаешь…

– А перемерли они от того, от чего и мы помрем. Нашли они клад у самогонщиков, там и застряли. Сперва, как пришли, белые отдельно ели, а негры им прислуживали. А потом, когда стали пить, белые служили неграм, и все со всеми обнимались. Водка, кум, штука вредная, но и польза от нее: нет ни дурных, ни хороших, ни бедных, ни богатых. Перед водкой все равны, все люди.

– С тебя, кум, еще шесть монет…

– Верно, да деньги у меня вышли. В долг попрошу – скоро разорюсь, а без денег не нальешь, кум?

– Чего там, кум! Ты мне под честное слово одолжил, и я тебе одолжу. Вот тебе шесть монет, из выручки вычту.

Тыква наполнилась снова, и Паскуаль выпил. Потом он заплатил шесть монет, которые ему одолжил Двуутробец.

– Деньги у меня есть, могу и выпить, – сказал Гойо Йик, расхохотавшись, – так смачно пил его кум.

– Ясное дело, – отвечал Паскуаль, пытаясь засучить рукава. – Дай бутыль, я налью, ты заплатишь.

Так они и сделали.

Паскуаль налил, Двуутробец выпил глоточками. Не дрянь какая-нибудь – тонкий напиток.