Как те, о ком ты мыслишь. Сожаленья
Былого не вернут. Что свершено,
То свершено.
Змею мы разрубили,
Но не убили, и куски срастутся,
Чтоб вновь грозить бессильной нашей злобе
Все тем же зубом. Нет, скорее связь
Вещей порвется, рухнут оба мира,
Чем есть я буду с трепетом свой хлеб
И ночью спать, дрожа от грез ужасных.
Нет, лучше быть в гробу, как тот, кто стал
Покойником, чтоб мы покой вкусили,
Чем безысходно корчиться на дыбе
Душевных мук. Дункан лежит в могиле
От лихорадки жизни отсыпаясь.
Измена сделала свое: ни сталь,
Ни яд, ни бунт, ни внешний враг отныне
Ему уже не страшны.
Успокойся,
Мой милый муж, и взор свой проясни.
Будь весел, чтоб гостей принять радушно.
Да, буду, но и ты развеселись.
Особенно же Банко отличи,
Его лаская взорами и речью.
Пока наш трон непрочен, нам придется
Потоком лести омывать венец.
Под маской лиц скрывая то, что в сердце
У нас творится.
Что за страх нелепый!
О, полон скорпионами мой мозг! —
Жена, ведь Банко жив и Флиенс тоже.
Но смертными их создала природа.
Да, нам на счастье, плоть их уязвима.
Воспрянь же духом: прежде чем зареет
Под сводом храмов нетопырь и жук
Навеет дрему жесткокрылым звоном,
На зов Гекаты черной в ночь летя,
Свершится то, что всех повергнет в ужас.
Что, что свершится?
Пребывай, родная,
В неведенье невинном, чтобы после
Порадоваться. Ослепитель мрак,
Закрой глаза участливому дню
И кандалы, в которых дух мой чахнет,
Порви рукой кровавой и незримой.
Тускнеет свет, и ворон в лес туманный
Летит. Благие силы дня уснули.
Выходят слуги ночи на добычу.
Что? Непонятно? Так поймешь потом.
Кто начал злом, тот и погрязнет в нем.
Прошу тебя, иди со мной.
Тебя-то кто прислал сюда?
Макбет.
Не доверять тебе нет оснований:
Ведь то, что сделать мы должны, ты знаешь,
До мелочей.
Что ж, оставайся с нами.
Закат полоской узкой догорает.
Коня пришпорил запоздалый путник,
Спеша к ночлегу, и недолго ждать
Тех, кто нам нужен.
Тише! Слышишь топот?
Эй вы, огня!
Конечно, это он.
Все остальные, кто на ужин званы,
Давно уж во дворце.
Свернули кони.
Их повели в обход. Там будет с милю.
А он, как все идут, пошел к воротам
Пешком.
Глядите, свет!
Вот он!
Дружнее!
А ночью дождь пойдет.
Уже пошел!
Предательство! Спасайся, милый Флиенс!
Беги и отомсти! — О низкий раб!
Кто факел потушил?
На что он нам?
Тут лишь один лежит. Сынок-то скрылся.
Эх, мы сплошали в главном.
Что же делать!
Идем, доложим все начистоту.
Усаживайтесь сами. Нам вы все
Равно желанны.
Государь, спасибо.
Меж вас я сяду, как хозяин скромный,
Чтоб к вам поближе быть. Пускай хозяйка,
Оставшись на своем почетном месте,
Нас в добрый час приветом подарит.
Я за меня прошу вас, государь,
Приветствовать друзей сердечным словом.
Тебя они благодарят всем сердцем. —
Раз с двух сторон столов сидят, мне место —
Посередине. Выпьем круговую.
Ну, веселей!
Твое лицо в крови.
Кровь Банко это — не моя.
Приятней
Она мне на тебе, чем в нем. Готово?
Я, государь, его живьем прирезал.
Ты живорез отменный, но хорош
И тот, кто то же с Флиенсом проделал.
Тебе нет равных, если это ты.
Мой государь, бежал и спасся Флиенс.
Я болен вновь, хоть был уже здоров,
Как мрамор целен, как утес незыблем,
Как воздух волен. А теперь я подлым
Сомнением и страхом связан, скован,
Подавлен, сломлен. — Но убит ли Банко?
Не ложь ли это?
Нет, мой государь.
Во рву нашел он ложе. Двадцать ран
На голове его. Из них любая —
Смертельна.
Что ж, спасибо и на том.
Раздавлен змей, но уцелел змееныш.
Со временем и он нальется ядом,
Хотя сейчас еще беззуб. — Ступай.
Мы потолкуем завтра.
Вы забыли
Своих гостей, мой государь, а пир,
Не сдобренный любезностью хозяев,
Становится похож на платный ужин.
Для насыщенья дома мы едим,
В гостях же ищем не еды — радушья.
Стол пресен без него.
Упрек приятный!
В охоту и во здравье угощайтесь!
Присесть благоволите, государь.
Весь цвет страны здесь был бы налицо,
Не опоздай наш милый Банко к пиру.
Надеюсь, что виной тому небрежность,
А не беда в пути.
Нарушив слово,