Макбет! Макбет! Макбет!
Будь у меня
Три уха, я тебе внимал бы всеми.
Лей кровь и попирай людской закон.
Макбет для тех, кто женщиной рожден,
Неуязвим.
Макдуф, живи: ты мне теперь не страшен.
Но нет, пусть для уверенности вящей
Судьба мне даст залог. Ты жить не будешь,
Чтоб мог я бледный страх назвать лжецом
И крепко спать на зло громам.
Кто это
Дитя с осанкой отпрыска монархов,
На чьем челе, как признак высшей власти,
Лежит корона?
Слушай и молчи.
Будь смел как лев. Да не вселят смятенье
В тебя ни заговор, ни возмущенье:
Пока на Дунсинанский холм в поход
Бирнамский лес деревья не пошлет,
Макбет несокрушим.
Не быть тому!
Стволы не сдвинуть с места никому.
Их не наймешь, как войско. Я воскрес!
Спи, бунт, пока стоит Бирнамский лес.
Ликуй, Макбет! В сиянии венца
Земным путем пройдешь ты до конца,
Назначенного смертным. Но одно
Скажите мне, коль все вам знать дано:
Воссядет ли на трон державы нашей
Род Банко?
Не стремись узнать об этом.
Нет, вы ответ дадите, или вас
Я прокляну навеки! — Что случилось?
Куда котел девался? Что за звуки?
Появитесь!
Появитесь!
Появитесь!
Сердце честолюбца раньте
И во тьму обратно каньте!
Ты чересчур похож на призрак Банко.
Сгинь! Твой венец мне жжет глаза. И ты,
Второй, в венце таком же, как и первый.
И третий также… Мерзостные ведьмы!
Зачем вы мне явили их? Четвертый!
Иль цепь их только судный день прервет?
Еще один! Седьмой! С меня довольно!..
Но вот восьмой. Он с зеркалом, в котором
Я вижу длинный ряд других. Иные
Со скипетром тройным, с двойной державой.28
О вид ужасный! Призраки не лгут.
Не зря же Банко, весь в крови, с улыбкой
Глядит на них как на своих потомков.
Не так ли?
Так. Но разве это
Способно устрашить Макбета?
В круг, сестры! Мастерством своим
Мы дух его возвеселим.
Заставлю воздух я для вас
Запеть, а вы пуститесь в пляс,
Чтоб за неласковый прием
Нас не корил король потом.
Куда пропали ведьмы? — Да пребудет
В календарях проклятым этот день!
Эй, люди!
Что угодно государю?
Ты не видал вещуний?
Нет, не видел.
У входа с ними не столкнулся?
Нет.
Чума, наполни воздух, их унесший!
Ад, стань уделом тех, кто верит им!
Я слышал стук копыт. Кто это ехал?
То прискакали к вам гонцы с известьем,
Что в Англию бежал Макдуф.
Бежал?
Да, государь.
Ты упредило, время,
Мой страшный план. Должно идти свершенье
Плечом к плечу с решимостью летучей,
Иначе ускользнет она. Отныне
Пусть будет первенец моей души
И первенцем руки. А для начала,
Чтоб делом мысль венчать без промедленья,
Я завладею Файфом и нагряну
К Макдуфу в замок, где предам мечу
Его жену, детей, родню и челядь.
Но хвастаются лишь глупцы. За дело,
Пока остыть решимость не успела!
Оставим волшебство. — А где гонцы?
Веди меня скорее к ним.
Но чем он провинился, чтоб бежать?
Терпите, госпожа.
А он терпел?
Его побег — безумство. Кто боится
Изменником прослыть — уже изменник.
Благоразумье это, не боязнь.
Благоразумье? Бросить в миг опасный
Свою жену, детей, владенья, замок
И скрыться? Нет, в нем мало чувств природных.
Он нас не любит. Бедный королек,
Мельчайшая из птиц, и та без боя
Гнездо с птенцами не отдаст сове.
Любовь здесь ни при чем. Все дело в страхе.
Как можно счесть бессмысленное бегство
Благоразумьем?
Милая кузина,
Вы судите супруга слишком строго,
А он разумен, опытен и знает,
Что и к чему. Но лучше мне умолкнуть.
Как страшен век, когда, не изменив,
Мы все-таки боимся впасть в измену
И в безотчетном ужасе трепещем,
Как если бы в открытом море нас
Носила буря! — Я прощаюсь с вами,
Но скоро вас вторично навещу.
Такой године долго не продлиться —
Все к старому вернется или рухнет.
Племянник милый, бог тебя храни.
Он при живом отце — уже сиротка.
Оставшись дольше, был бы я глупцом:
Зачем себя срамить, а вас печалить?
Прощайте.
Умер твой отец, мой мальчик.
Что будешь делать ты теперь? Чем жить?
А тем, чем птички.
Мошкарой, червями?
Да, мама, чем придется, как они.
Ах ты мой бедный птенчик! Неужели
Тебе не страшны сети и силки?
Нет, ведь на бедных птичек их не ставят.
Что ты ни говори, отец мой — жив.
Он умер. Где ты нового добудешь?
А где добудешь ты другого мужа?