В сердце глубже
Уходит вредоносными корнями
Корысть, чем похоть, пылкая, как лето.
То меч, сразивший многих королей.
Но успокойтесь: есть чем вас насытить
В Шотландии богатой. Все мы стерпим,
Коль ваш порок слабей достоинств ваших.
Их нет. Все то, что красит короля, —
Умеренность, отвага, справедливость,
Терпимость, благочестье, доброта,
Учтивость, милосердье, благородство, —
Не свойственно мне вовсе. Но зато
Я — скопище пороков всевозможных.
Будь власть моею, выплеснул бы в ад
Я сладостное молоко согласья,
Мир на земле нарушил и раздорам
Ее обрек.
Шотландия, рыдай!
Сознайтесь же, что не достоин править
Такой, как я.
Не то что править — жить.
О мой многострадальный край, чей скипетр
Кровавый узурпатор захватил,
Тебе ли ждать возврата дней счастливых,
Раз сам себя наследник трона проклял
И отреченьем от законных прав
Срамит свой род? — Твой царственный родитель
Был на престоле праведник, а мать,
Себя к кончине приуготовляя,
Жизнь на коленях провела. Прощай!
Ты мне рассказом о своих пороках
Отрезал путь на родину. О сердце,
С надеждами простись!
Макдуф, твой гнев,
Рожденный благородной прямотою,
С моей души смыл черное сомненье,
Мне доказав, что ты правдив. Не раз
Макбет, коварный дьявол, в сеть такую
Хотел меня поймать, и легковерным
Благоразумье не велит мне быть.
Отныне только бог судья меж нами!
Тебе вверяюсь я и объявляю,
Что на себя напраслину возвел,
Покаявшись в наклонностях порочных,
Которым чужд. До нынешнего дня
Не знал я женщин, клятв не преступал,
Свое и то не охранял ревниво,
Был слову верен так, что даже черта
Другим чертям не выдал бы, и правду
Любил, как жизнь. Впервые лгал я нынче,
Черня себя. Но подлинный Малькольм
Отчизне и тебе всецело предан.
Перед твоим приездом ей на помощь
Уже собрался двинуть старый Сивард
Свою десятитысячную рать.
Мы к ней примкнем, и пусть победа будет
За правым делом! Что же ты молчишь?
Мгновенный переход от скорби к счастью
Дается не легко.
Продолжим после. —
Скажите, доктор, выйдет ли король?
Да, принц. Толпа несчастных исцеленья
У двери ждет. Болезнь их, от которой
Не знает средств наука, он врачует —
Так укрепил господь его десницу —
Одним касаньем рук.
Благодарю.
Как эта хворь зовется?
Просто "немочь".
Король творить способен чудеса.
Я сам, с тех пор как в Англию приехал,
Их наблюдал не раз. Никто не знает,
Как небо он о милосердье просит,
Но безнадежных, язвами покрытых,
Опухших, жалких, стонущих страдальцев,
На шею им повесив золотой,
Своей святой молитвою спасает,
И говорят, целительная сила
В его роду пребудет. Сверх того
Ему ниспослан небом дар провидца,
И многое другое подтверждает,
Что божья благодать на нем.
Кто там?
По виду наш земляк, а кто — не знаю.
Привет, мой дорогой кузен!
Теперь
Узнал и я. Господь, смети преграду
Меж нами и отечеством.
Аминь.
В Шотландии без перемен?
Увы,
Она сама себя узнать страшится,
Не матерью для нас — могилой став.
Там тот, в ком разум жив, не улыбнется;
Там горьких воплей, в воздухе звенящих,
Не замечают; там обычным делом
Стал взрыв отчаяния; там не спросят,
Услышав похоронный звон: "По ком?"
Там люди, не болея, увядают
Быстрее, чем цветы на шляпах.
Мрачно,
Но верно сказано.
Какое горе
Последним там стряслось?
Коль запоздает
Рассказ мой хоть на час, меня освищут:
Там что ни день — то новое.
Ну, как
Моя жена?
Прекрасно.
Дети?
Тоже.
Их мир тираном не нарушен?
Нет.
Я, уезжая, их оставил в мире.
Не будь так скуп в речах. Какие вести?
Когда, везя с собой их тяжкий груз,
Сюда я отправлялся, слух разнесся,
Что наши за оружие взялись,
В чем убедился я в пути, увидев,
Как стягиваются войска тирана.
Пора на помощь! Вам довольно взгляда,
Чтоб вновь шотландцы сделались бойцами,
Чтоб женщины, стряхнув ярмо страданий,
В сраженье кинулись.
Утешьте всех:
Мы выступаем. Десять тысяч войска
И Сивард, самый опытный и смелый
Военачальник в христианском мире,
Нам Англией даны.
На эту радость
Я радостью хотел бы вам ответить;
Но лучше речь мою провыть в пустыне,
Чтоб ей никто не внял.
О чем она?
О горе общем? Или о печали
Одной души?
Она взволнует всех,
Кто честен сердцем, но всего сильнее
Тебя заденет.
Если так, не медли
Отдать мне то, что мне принадлежит.
Не дай своим ушам возненавидеть
Язык того, кто небывалой болью
Их уязвит.
Догадываюсь я…
Твой замок взят. Твою жену с детьми
Зарезали злодейски. Опускаю
Подробности, чтоб список жертв тобою
Не увеличить.
Боже милосердный!
Друг, шляпу на глаза не надвигай.
Пусть боль себя в стенаньях изливает:
Немая скорбь нам сердце разрывает.
Так, значит, и детей?
Да, как и всех,
Кто в замке был.
А я, я их покинул!
Так, значит, и жену?
Увы!
Мужайся!
Бальзамом мести мы смягчим твою
Смертельную тоску.
А он бездетен!
Всех малышей моих? Не так ли? Всех!
О адский коршун! Всех моих цыпляток
С наседкой вместе — всех одним налетом!
Мужчиной будь!
Да, буду, но не в силах
В себе я человека подавить,
Забыв о том, что мне всего дороже