Ну, их на рынке я куплю хоть двадцать.
Да, купишь, чтоб потом перепродать.
Сынок, а ты ведь говоришь умно —
Для лет своих, пожалуй, даже слишком.
Мама, мой отец был изменник?
Да, был.
А что такое изменник?
Это человек, который даст клятву, а потом возьмет и солжет.
И все, кто это делает, изменники?
Да, всякий, кто так делает, изменник и должен быть повешен.
И надо вешать всех-всех, кто поклянется и солжет?
Да, всех.
А кто же их вешать должен?
Как — кто? Честные люди.
Ну, тогда эти изменники — просто дураки: ведь их же столько, что они сами могут побить и перевешать честных людей.
Господь с тобою, бедная обезьянка! Что у тебя за мысли! Но где же ты все-таки теперь отца добудешь?
Если бы он умер, ты бы о нем плакала; а если бы и не плакала, так это тоже к добру: значит, у меня скоро появился бы новый отец.
Что ты говоришь, бедный болтунишка?
Господь вам в помощь, госпожа. Хоть я
Вам незнаком, но чту ваш сан высокий
И, выведав, что вам грозит опасность,
Молю принять смиренный мой совет:
Бегите, захватив детей с собою.
Жестоко, спору нет, вас так пугать,
Но не предупредить — бесчеловечно.
Беда уже близка. Храни вас, небо!
Я должен скрыться.
Для чего бежать?
Кому я причинила зло? Однако
Живу я на земле, где часто хвалят
Дурное дело, а добро считают
Чудачеством опасным. Не спасусь я,
По-женски защищаясь и твердя,
Что не творила зла.
Какие лица!
Где муж твой?
Я надеюсь, не в таком
Богопротивном месте, где он мог бы
Тебе подобных встретить.
Он изменник.
Ты лжешь, подлец лохматый!
Ишь, цыпленок!
Изменничье отродье!
Умираю!
Спасайся, мама! Я прошу, беги!
Пойдем, в тени дерев уединимся
И наше горе выплачем.
Нет, лучше
Мечи из ножен вырвем, как мужи,
Чтоб за отчизну падшую вступиться.
Там, что ни день, стон вдов, и крик сирот,
И вопли скорби бьют по лику неба,
Которое им отзвук шлет, как будто
Шотландии сочувствует.
Скорблю
О том, что слышу, и чему я верю,
И что исправлю в час благоприятный.
Но вас понять и по-другому можно.
Тиран, чье имя наш язык язвит,
Слыл честным, вами был любим и вас
Пока еще не трогал. Я же молод;
Предав меня, ему вы угодите.
Прямой расчет — гнев божества смирить
Закланьем беззащитного ягненка.
Я не предатель.
Но Макбет — предатель,
А добродетели тягаться трудно
С монаршей волей. Вы меня простите:
Все это лишь догадки. Что вам в них?
Ведь ангелы светлы, хоть самый светлый
Меж ними пал. Добро добром пребудет
И под личиной зла.
Прощай, надежда!
Она-то мне сомненья и внушила.
Как можно так поспешно — не простясь,
Жену, детей, столь милых сердцу, бросить,
Порвать все узы крови? Не гневитесь:
Не очернить я вас хочу, а только
Быть осторожным. Вы, возможно, честны,
Что б там ни думал я.
Кровоточи,
Несчастный край! Упрочься, тирания!
Злодействуй на законном основанье,
Раз оробело право. — Принц, прощайте!
Но верьте: я не стал бы подлецом
Ценой страны, захваченной тираном,
И всех богатств Востока.
Не сердитесь:
Не только страх внушил мне эти речи.
Я знаю — под ярмом, в крови, в слезах
Поник наш край, которому наносит
День каждый рану новую. Я знаю —
Поднимутся в мою защиту руки.
Немало тысяч их мне предлагает
Участливая Англия. И все же,
Едва я только голову тирана
Втопчу во прах иль на мече вздыму,
Как сделает злосчастную отчизну
Добычей худших бед и преступлений
Его преемник.
Кто же это?
Я.
Во мне многообразные пороки
Так привились, что если дать им волю,
То сам Макбет, как он душой ни черен,
Белее снега станет, и ягненком
Его сочтет наш бедный край, сравнив
С преступностью моею безграничной.
В неисчислимых адских легионах
Нет дьявола гнусней Макбета.
Верно.
Он кровожаден, скуп, коварен, лжив,
Развратен, необуздан и повинен
Во всех грехах, имеющих названье.
Зато мое распутство — это бездна.
У вас не хватит жен и дочерей,
Матрон и дев, чтоб доверху наполнить
Сосуд моих нечистых вожделений,
Не знающих преград. Нет, пусть уж лучше
Царит Макбет.
Несдержанность в желаньях
Присуща деспотизму и нередко
Безвременно свергала королей
Со славных тронов. Все же не страшитесь
Взять то, что вам принадлежит. Ведь можно
И тайно тешить похоть, притворяясь
Холодным, чтобы обмануть людей.
Так много дам покладистых у нас,
Что, как ни жаден коршун вашей страсти,
Он не пожрет всех тех, кто уступить
Готов монаршей прихоти.
К тому же
Мой дух порочный к жадности привержен.
Я так сребролюбив, что, воцарившись,
Примусь казнить вельмож и отбирать
Здесь — дом, там — драгоценности, добычей,
Как пряною приправой, возбуждая
Мой алчный голод. Я затею тяжбы
С достойными и честными людьми,
Губя их для наживы.