Македонский Лев

- Моя стратегия должна быть проста, ибо я поведу в бой новобранцев. Я вынужден зависеть от Филиппоса, чтобы победить. Он будет знать, что моя армия состоит из рабов, стариков и детей, подкрепленная со всех сторон силами спартанской фаланги. Тогда его стратегия будет основана на этом знании. И моя единственная надежда... наша единственная надежда... - это одурачить его.

- Каким образом?

- Я заставлю его атаковать мою сильнейшую сторону.

- А как это касается войска, которое выдвинется из Спарты?

- Я бы предпочел не рассказывать об этом сейчас, госпожа. Не хочу тебя обидеть.

- Понимаю, - мягко сказала она. - Ты не знаешь меня, Парменион, и поэтому не спешишь мне доверять. Разумно. Я преподнесу тебя дар, который поможет; ты найдешь его, когда вернешься в мир плоти. Когда он будет излучать тепло, ты поймешь, что за тобой следят, и до тех пор, пока ты носишь его, ни одна злая сила не сумеет проникнуть в твой разум и прочесть твои мысли.

Он проснулся, чувствуя себя бодрым, без следа боли или усталости. Он сел прямо, осмотрелся и увидел, что солнце всё еще немного не дошло до зенита. Наполнив кубок, он отхлебнул вина, всё еще прохладного. В сад пришел Приаст, встал и поклонился ему.

- Печальные известия, повелитель, - проговорил он. - Тамис не придет. Она умерла этой ночью.

Парменион беззвучно выругался и хотел что-то сказать, как вдруг ощутил теплое сияние у себя на шее. Он поднял руку, и пальцы коснулись ожерелья, которое теперь было на нем.

- Спасибо тебе, Приаст, это всё.

- Мы сможем одержать победу без ее помощи? - спросил старик.

- Нет, - ответил Царь. Поднявшись, он вышел из сада и вернулся в свои покои. Сверкающее бронзовое зеркало было встроено в стену, и он остановился возле него. Ожерелье было сделано из переплетенных золотых проволок, на которых висел фрагмент золотистого камня, испещренного черными прожилками.

Оно по-прежнему было теплым. Парменион заметил движение в зеркале, туманная фигура всплыла под расписным потолком, но едва он посмотрел в ее сторону, как она тут же замерцала и исчезла.

Тепло ожерелья угасло.

- Спасибо тебе, Тамис, - прошептал он.

* * *

- Всё это очень удручает, - произнес Леонид, когда они с Леархом вошли в небольшой андрон, где их ожидал Парменион. Тут было только пять скамей, расставленных вокруг мозаичного пола, изображавшего то, как богиня Артемида превращает охотника Актеона в оленя. Леонид присел. - Так много людей, и у них так мало способностей, - заключил он. Сняв шлем, он положил его на пол у своих ступней и поднял ноги, чтобы вытянуться на кушетке. Приаст налил два кубка вина и протянул их молодым офицерам.

- Да на это понадобятся месяцы, - вставил Леарх со вздохом. - И даже тогда...

Парменион посмотрел на обоих и выдавил улыбку. - Слишком много хотите, - обратился он к ним. - Это был всего лишь первый день. Что до меня, так я доволен прогрессом. Лучники выглядят обнадеживающе, и я весьма доволен офицером, который отвечает за их подготовку... Дарикл? Хороший человек. Завтра будет еще лучше.

- Должно быть лучше, - сказал Клеандр, стоя в дверях. - Наша разведка доложила, что Филиппос готов выступать.

Парменион встал, приглашая эфора войти в комнату. Лицо Клеандра покрывал обильный пот, глаза горели жаром лихорадки.

- Садись, мой друг, - вежливо произнес Парменион, подводя его к скамье. - Я вижу, как ты мучаешься.

- Конец мой близок, - прошептал Клеандр. - Мой лекарь говорит, что я не доживу до сражения. Постараюсь его разочаровать.

- Да, ты сможешь, - согласился Парменион. - Ты должен. Ведь ты будешь руководить обороной города. Старшие ветераны и юноши будут под твоей командой. Хочу, чтобы большинство улиц были забаррикадированы, кроме Выходной Улицы и Аллеи Афины.

- Но ведь они ведут на агору, - изумился Леарх. - Вражеская кавалерия сможет легко проскакать к центру города.

- Именно там я и хочу их увидеть, - сказал Парменион с холодным выражением лица. - Там они и найдут свою смерть, сотнями.

Построение планов затянулось до глубокой ночи, пока в конце концов Клеандр не заснул, а два спартанских офицера не ушли в Дворцовые Казармы. Приаст накрыл спящего Клеандра шерстяным одеялом, и Парменион покинул комнату, уйдя в свои покои.

Луна стояла высоко, но, несмотря на свое переутомление, спартанец не мог уснуть. Мысли его были обращены к Атталу и Александру, и его беспокоило то, что Фина так и не установила контакт. Страх его возрастал, но он отринул его. Проблемы надо решать по одной, успокоил он себя.

Приаст оставил кувшин с холодной водой и фрукты у его постели. Парменион свесил ноги с постели и стал пить. Ночной воздух холодил его кожу, и он вышел на террасу посмотреть на спящий город.

Он думал о Филиппе и Македонии, о Федре и о своих сыновьях. Так далеко... так невозможно далеко.

Тебе не победить, сказал голос его разума.