Македонский Лев

Царь замерцал, его образ стал меняться, черты исказились, растянулись, и его глаза стали багровыми огнями на заросшем сером лице, а рот стал большой безгубой пастью с длинными клыками. Сквозь темные волосы проросли черные витые бараньи рога, увенчавшие бесформенный череп. Чудовище грозно надвинулось, но Парменион твердо стоял на своем месте с обнаженным мечом.

- Страх, человек? - раздался насмешливый голос. - Спрашиваешь, знаком ли мне страх? - Во рту у Пармениона пересохло, но меч он держал крепко. Чудовище остановилось перед ним, горой возвышаясь над худым меченосцем.

- Я - повелитель этого Мира. Он мой. Он всегда был моим, ибо всё сущее рождено из Хаоса. Абсолютно всё. От маленького зернышка до самой большой звезды. Еще до появления людей я ходил по этому миру, и земля под моими ногами кипела, а воздух горел огнем. И я снова буду ходить по нему, когда он будет опустошен и не будет слышно жалких человеческих голосов. Ибо будут только пепел и прах, тьма и холод. Я буду здесь, когда звезды сгорят дотла. И ты решил показать мне, что такое страх?

- Не ты, - поправил Парменион. - А он почувствовал страх, иначе ты бы не показался.

- А ты умен, Человек. Но не думай, будто я не знаю, что ты пришелец. Я наблюдал за тобой в лесу и на море, когда потонул корабль смерти. Ты проиграешь, как проиграл твой двойник. Тебе не справиться. Более того, ты и сам знаешь это.

- Что я точно знаю, так это то, что тебя надо остановить. И тебя можно победить. Потому что твоя сила не бесконечна, она зависит от людей, которые служат тебе. Они могут умереть - а значит, ты можешь проиграть.

- Как я и сказал, ты умный человек, Парменион. Но ты обречен. Спартанская армия ничего тебе не даст, а рабы дрогнут и разбегутся при первой же атаке. Твои спартанцы будут окружены и перебиты. Так какой же цели служит твоя оборона?

Парменион не ответил, он не мог ответить, но он взглянул демону в глаза и поднял меч. Демон замерцал и исчез, однако его голос прошептал в последний раз: "Я позабочусь о том, чтобы ты оставался в живых и смотрел, как каждый мужчина, женщина и ребенок этого города будут отправлены на смерть. Ты умрешь последним. Подумай об этом, смертный, ибо это твое будущее!"

Парменион лег обратно в кровать, уронив меч из руки. Его охватило отчаяние, обострив его эмоции и омрачив его совесть. Как мог он мечтать о победе над таким существом? "Я с тобой" - сказал голос у него в голове.

- Фина?

"Да".

- Ты это видела?

"Видела, и я рада тому, как ты выстоял против него. Александр в безопасности; мы почти у Врат, и здесь есть много существ с мощными силами. Филиппосу теперь понадобится вся его армия, чтобы захватить Александра".

Облегчение снизошло на Спартанца. - Хоть одна хорошая новость. Ты передала Бронту мое послание?

"Да. Но он не сумел убедить их прийти к тебе на помощь: они боятся путей Человека - и справедливо боятся. Веками за ними охотились и убивали, предавали и унижали. Всё, чего они теперь хотят - это возрождения Заклятия. Но Бронт, Шлем и Аттал скачут к тебе. Без всех остальных".

- Я едва мог на это надеяться, но даже это не разочаровывает меня.

"Подумай на минутку о другом", - посоветовала она. "Филиппос не способен читать твои мысли, так что по крайней мере твои планы сокрыты от него".

Он улыбнулся. - У меня лишь один план, госпожа. Один гигантский трюк. Если он не удастся, мы все проиграем.

"Лишь один?"

- Нет времени на долгие объяснения, Фина. Один бросок кости - вот всё, что у нас есть.

"Тогда тебе надо это сделать... и ты сумеешь. Ибо ты - стратег и надежда всего мира."

Парменион сделал глубокий, успокаивающий вдох. - Филиппос, возможно, и не способен читать мои мысли, но другие узнают мой план в день сражения. Тогда мне понадобится помощь. Царь-Демон должен пребывать в неведении. Если он узнает мою стратегию, то всё будет тут же проиграно. Ты можешь сделать что-нибудь?

На мгновение стояла тишина. "Я подумаю об этом," - пообещала она наконец.

- Рад вновь услышать тебя, - вдруг проговорил он.

"Да пребудет с тобою Исток Всего Сущего, мой... друг."

- Мне бы лучше пять тысяч конников, госпожа.

* * *

День был долог, жарок и неимоверно утомителен. Рабы, в нагрудниках и кожаных набедренных юбках, доводили офицеров до белого каления, а те муштровали их до потери пульса. Множество были комиссованы со службы, многие были ранены в ходе боевой подготовки - растянутые сухожилия, проникающие порезы.

Парменион проходил мимо занимающихся отрядов, подбадривая словом офицеров и рядовых, вводя небольшие изменения в методы подготовки, призывая офицеров к терпению в работе с неопытными рекрутами. И так целый день.

Вечером Парменион помогал юношам из Бараков перекрывать улицы - вынося мебель из домов, наполняя мешки камнями и землей и складывая их на баррикады.

- Хочу, чтобы дротики были сложены на каждой крыше вдоль Выходной Улицы и Аллеи Царей, - сказал он Клеандру. - И чтоб там были парни с крепкими руками, чтобы метать эти дротики. Несколько сотен лучников поставь на агору, за баррикадами.

- Будет сделано, - пообещал смертельно больной мужчина.