Махабхарата. Рамаяна

Подвижнику Васуки молвил при встрече:
«Твои услыхал я призывные речи.

О странник, не шел ты по странам впустую:

Прими подаянье — жену молодую».

Спросил его праведник, радуясь дару:

«Как звать ее?» Змей отвечал: «Джараткару».

Но праведник, все еще не убежденный,

Колеблясь, не взял дивнобедрую в жены.

Сказал: «Содержать я супругу не стану».

Ответствовал Васуки, чуждый обману:

«Красавица эта — сестра мне родная.

Стезей добродетели твердо ступая,

Подвижнику сделаться хочет супругой,

Возлюбленной чистой и верной подругой.

Свою соименницу в жены возьми ты,

О славный отшельник, мудрец знаменитый,

А я содержать ее стану и всюду

Ей твердой защитой, охраной пребуду!»

Услышав слова: «Содержать ее стану,

Я дам ей защиту, я дам ей охрану», —

Взял за руку мудрый подвижник невесту,

Отправились оба к священному месту.

Пришлась ему девушка эта по нраву,

Они поженились согласно уставу.

Змеиный властитель отвел им покои,

Где странник убранство нашел дорогое,

Где были ковры в жемчугах, покрывала,

Которыми дивное ложе сверкало.

Супруге промолвил подвижник женатый:

«Лишь то, что угодно мне, делать должна ты,

А будет мне дело твое неприятно —

Уйду я, покину твой дом безвозвратно.

Коль хочешь ты быть мне хорошей женою,

Запомни слова, изреченные мною».

Услышав приказ, непреклонный и мрачный,

Затмилась печалью душа новобрачной.

Супруга, чтоб горе не вышло наружу,

«Да будет по-твоему», — молвила мужу.

И стала — стыдлива, нежна, величава —

Прислуживать мужу столь тяжкого нрава.

Пред ним трепетала жена молодая,

Малейшую прихоть его исполняя.

Свои продолжал он святые занятья.

Вот время благое пришло для зачатья.

Тогда, совершив омовенье заране,

К супругу приблизилась тонкая в стане.

Зародыш возник в ее чреве мгновенно,

Зажегся, как луч, засверкал сокровенно.

Как пламя, блестящий, как пламя, всесильный,

Он вспыхнул, духовною мощью обильный.

Как месяц в его полнолунное время,

Блистая, росло благородное семя.

А муж становился суровей и строже.

Однажды, с женой пребывая на ложе,

Он голову ей положил на колени,

Заснул, утомлен от трудов и молений.

Заснул величайший подвижник в ту пору,

Как солнце уже заходило за гору.

Жена, с мудрецом возлежавшая рядом,

С младенчества верная чистым обрядам,

Подумала: «Мужу, согласно обету,

Пора поклониться вечернему свету.

Будить мне его или будет пристойно

Но трогать его, чтобы спал он спокойно?

Будить? Но тогда его сон я нарушу!

Не трогать? Заставлю страдать его душу!

Так что же мне делать? Не ведаю, право:

Супруг мой крутого, сурового нрава!

Будить? На меня он обрушится гневно!

Не трогать? Но будет скорбеть он душевно:

Не видя, как солнце сошло с небосклона,

Допустит мой муж нарушенье закона!

Я знаю, что гнев мудреца — прегрешенье,

Но все же закона страшней нарушенье!»

Змея Джараткару, жена молодая,

Так мудро о благе и зле рассуждая,

Решилась — и мужу сказала учтиво,

Пленительно, ласково, сладкоречиво:

«Безгрешный в законе, могучий в ученье,

Услышь, господин мой, служанки реченье!

Как бог семипламенный, семиязыкий,

Ты спишь, наделенный судьбою великой.

О, встань, господин, ибо день на исходе

И скоро стемнеет на всем небосводе.

К воде прикоснувшись и верен уставу,

Воздай ты вечернему сумраку славу!

Есть в этом мгновенье и страх и отрада.

Начни, господин, совершенье обряда.

Пора приниматься за доброе дело,

На западе, муж мой, уже потемнело!»

Подвижник ответил супруге сурово, —

От гнева дрожали уста у святого:

«Жена, про свое ты забыла служенье,

Ко мне проявила ты пренебреженье.

Я верил, я черпал в той вере опору,

Что солнце не сможет в обычную пору

Зайти, если сплю я: сильней моя сила!

Меня разбудив, ты меня оскорбила.

Змея дивнобедрая, тонкая в стане!

Отныне уйду я для новых скитаний

Затем, что мудрец покидает обитель,

Где с ним обитает его оскорбитель!»

Змея Джараткару, дрожа от испуга,

Сказала, покорная воле супруга:

«К тебе не явила я пренебреженье,

Невольное ты мне прости прегрешенье.

К тому я стремилась, о верный обету,

Чтоб ты поклонился вечернему свету».

Сказал Джараткару, смягчившись немного:

«Я слово изрек непреложно и строго.

Уйду, как пришел я. Тебе это трудно,

Но так мы решили с тобой обоюдно:

Свершишь неугодное мне, господину, —

Уйду я, твой дом безвозвратно покину.

О милая, жил я счастливо с тобою,

Скитальческой снова пойду я тропою.

Служила ты мне терпеливым служеньем,

Прощай, о змея с безупречным сложеньем!

Ты брату скажи, что ушел я отныне.

Иди, не скорби о своем господине».

Лицо у жены потемнело от муки.

С мольбою сложила бессильные руки.

На мужа она посмотрела глазами,

Омытыми нежного сердца слезами.

Душа у стыдливой жены загорелась.

Не зная, откуда взялась ее смелость,

Прелестная, робкая, тонкая в стане,

Ответила голосом, полным рыданий:

«Супруг, соблюдающий свято законы,

Яви милосердие мне, благосклонный!

Я тоже закон исповедую свято,

Пред мужем возлюбленным не виновата.

О благе твоем я пекусь каждодневно,

Взгляни ж на меня, господин мой, безгневно.

Ужели, великий, уйдешь ты отселе,

Покинув меня, не достигшую цели?

Что скажет мне Васуки, жалкой, несчастной,

Чья брачная жизнь оказалась напрасной?

Я стала твоей, домогаясь зачатья

Во имя спасения змей от проклятья.

Еще не созрело желанное семя,

Которым спасется змеиное племя,

Оно еще только зародыш безликий,

А ты меня хочешь покинуть, великий!

Прошу я для блага породы змеиной:

Останься со мной, пред тобой неповинной!»

Ответил подвижник супруге стыдливой:

«Отныне себя почитай ты счастливой.

Зародыш, который в тебе возрастает,

Умом и великой душой заблистает.

Как бог вековечный, как пламя и влага,

Он явится в мир для всеобщего блага.

Он будет подвижником, мудрым ученым,

В преданьях, в священных стихах искушенным.

Могуч, как гроза, и, как воздух, целебен,

Всему человечеству будет потребен.

Он есть! — Джараткару сказал на прощанье. —

Исполнит он Брахмы-творца обещанье!»

Сказав, удалился подвижник блаженный,

Душой справедливый, умом совершенный.

Забыл о дворце, о блестящем убранстве,

Ушел он для нищенства, подвигов, странствий.

Жена молодая, грустна, безутешна,

Отправилась к Васуки-змею поспешно.

О том, что случилось, поведала брату,

Оплакала горько живую утрату.

Сказал он, печалью сестры огорченный

И сам еще больше судьбой удрученный:

«Ты с детства услышала вещие речи.

Ты облик навек приняла человечий.

Была в твоем браке и цель и причина.

Должна ты родить несравненного сына.

Вершины постигнув законоученья,

Избавит он родичей-змей от сожженья.

Не должен твой брак с мудрецом благородным,

Пойми же, сестра, оказаться бесплодным.

Скажи мне всю правду: могучий ученый,

Подвижник и праведник дваждырожденный,

Тебя одарил ли зародышем сына?

Я знаю, об этом не смеет мужчина

Расспрашивать, — мне же нужда повелела;

Спросил только вследствие важности дела!

Теперь Джараткару блуждает повсюду.

Преследовать мужа сестры я не буду:

Он может проклясть меня, в гневе горячий,

И нашему делу не будет удачи.

Но что нам до мужа, сурового в гневе?

Поведай, сестра: есть дитя в твоем чреве?»

Тогда, повелителя змей утешая,

Сказала сестра: «Ждет нас радость большая.

Сказал мне супруг, разуменьем богатый:

«Теперь, о змея, тосковать не должна ты.

Подобный палящему солнцу блистаньем,

Твой сын удивительным будет созданьем,

Чей жар будет равен полдневному жару.

Он есть! — на прощанье сказал Джараткару. —

Он есть!» — удаляясь, промолвил он снова,

А слово подвижника — верное слово!»

И змей, осчастливлен подобным ответом,

Сестру подношеньем почтил и приветом.

И все исполняли ее указанья…

На этом главу мы кончаем сказанья.