Махабхарата. Рамаяна

Как месяц в свое полнолунное время,
Блистая, росло драгоценное семя.

Росло, чтоб исполнить свое назначенье,

От солнца в нем были и мощь и свеченье.

Пылал и сверкал он, безликий покуда, —

Зародыш той силы, что сделает чудо.

Змея дождалась надлежащего срока,

Чтоб сын засиял и вблизи и далёко.

Младенец как солнечный отблеск явился, —

Казалось, божественный отпрыск родился.

От блага рождения принял он бремя:

Избавить от страха змеиное племя.

Он рос, изучая закон многоправый,

В чертоге владыки змеиной державы.

Изведал он гимны, узнал он преданья,

Которые были древней мирозданья.

От знанья он сделался дваждырожденным,

Святым правдолюбцем, премудрым ученым.

Он понял, что есть у творений бессчетных,

У птиц, у людей, у растений, животных, —

Единый язык и закон соучастья

В деяниях правды, сочувствия, счастья.

Он понял, великим умом озаренный,

Что все подчиняются наши законы

Закону тому, что рожден в человеке:

Живущему зла ты не делай вовеки,

Живи, никому не внушая боязни,

Исполненный к тварям добра и приязни,

Не смей убивать ни растенье, ни зверя,

Единою мерой себя с ними меря.

Отмеченный кротостью и бескорыстьем,

Будь милостив к людям, и птицам, и листьям,

Прощенье и правда в деянье и в речи, —

Вот высший закон, вот закон человечий!

Он рос, величайший закон постигая,

Дорога пред ним открывалась благая.

О нем, что в утробе лежал, не рожденный,

«Он есть!» — Джараткару сказал убежденный,

«Он есть! — повторяли все твари сердечно, —

Он — Астика, он — Существующий Вечно,

Затем, что всегда существует познанье!»

Прославленным сделалось это прозванье,

Оно прославлялось, подобное чуду,

И рос мальчуган, почитаем повсюду.

Возмездье меж тем приближалось к виновным,

Грозя истреблением змей поголовным.

Змей Васуки молвил сестре Джараткару:

«Предчувствую, милая, грозную кару.

Но сын твой мужает, растет мой племянник,

В грядущем — великий подвижник и странник.

Открой мальчугану его назначенье:

Несчастных спасти, отвратить всесожженье».

Послушалась добрая женщина змея

И молвила Астике, близких жалея:

«Мой сын, не стремясь к наслажденью, к веселью,

Я замуж пошла с предначертанной целью.

Узнай же замужества цель и причину,

Змеиного племени страх и кручину.

Решила красавица Кадру когда-то, —

Об этом, о сын, я узнала от брата, —

«Он черный!» — сказать о коне беломастном,

Как свежее, сбитое масло, прекрасном.

Промолвила змеям: «Коня перекрасим», —

Надеясь, что дети ответят согласьем.

Но змеи не приняли слов криводушных,

И мать прокляла сыновей непослушных:

«Придет Джанамéджая, змей уничтожит,

Змеиному роду конец он положит.

Придет властелин в заповедное время,

Придет и сожжет он змеиное племя».

Но Брахма, создавший творенья живые,

Ответил на эти слова роковые:

«Сгорят нечестивцы, погибнут злодеи,

Спасутся невинные, добрые змеи.

Лишенные жала останутся живы.

Придет Джараткару, безгрешный, правдивый,

Придет и возьмет соименницу в жены.

Родится их сын, чистотой наделенный,

По имени Астика, правды блюститель, —

То будет змеиного рода спаситель».

Теперь ты узнал, о взлелеянный мною,

Зачем я подвижнику стала женою.

Тебя родила я с великою целью.

О сын мой, нельзя предаваться безделью,

К царю Джанамеджае двинуться надо:

Готовы уже и алтарь для обряда,

И жертвенный ковш, и сосуд, и поленья, —

Вот-вот загорится огонь истребленья!

О сын мой, рожденный для нашего блага,

В чьем сердце — добро, справедливость, отвага

Скажи мне, могу ли спасения ждать я,

Скажи мне, избавишь ли змей от проклятья?»

Ответствовал Астика: «Правду восславлю,

Живые творенья от смерти избавлю».

Чтоб чудо свершить, порешил он сначала

О змеях узнать, не имеющих жала,

Узнал он подъявшего море и сушу, —

Он Шеши узнал справедливую душу,

Узнал он о змеях, лишенных отравы,

Узнал их поступки, и мысли, и нравы,

Услышал в правдивом преданье старинном

О добрых подвижниках в царстве змеином,

Стремящихся к благу, не склонных к наветам…

Главу «Махабхараты» кончим на этом.