Махно

Об этом потому так подробно — и то мельком! вскользь! второпях! упуская много важного! — что оружие было главным имуществом миллионов людей. Оно спасало жизнь, им добывалась победа, за его потерю расстреливались, им хвастались перед другими: душу в него вкладывали. Это был тебе и дресс-код, и престижный аксессуар, и вместо часов от Патек Филип, и мобильника… Хорошие сапоги, хорошие галифе, хорошие ремни офицерской полевой портупеи; и — оружие. А оружие — красиво и манко: его знатные любители и знатоки по кайфу делали.

И щеголял народ огромными кольтовскими сорокапятикалиберными пистолетами с крупными короткими пулями, отбрасывающими человека на пять шагов; и английскими тяжелыми револьверами «Вебли-Скотт» калибр.505, отрывающими руку и чуть не голову; и немецкими 9-мм люгерами со скошенной рукоятью, удивительной точностью и силой боя — аж череп разлетался! (они еще редко назывались тогда парабеллумами); и австрийскими манлихерами и штайерами…

И браунинг, браунинг! Старик Мозес Браунинг знал, что изобретает, это он ввел в обиход плоский полуавтоматический магазинный пистолет, пригодный к карманной носке и убивающий не хуже револьвера, только перезаряжается и взводится сам! Так что еще долго все аналогичные пистолеты так прямо и назывались — браунинги. Под тот же девятимиллиметровый калибр был боевой вариант (в отличие от 6,35 и 5,65 «дамских», жилетных, сумочных), и убивал исправно, и имел оттенок «культурности» — подобал людям высокопоставленным и интеллигентам более, чем расхожий и громоздкий револьвер.

(Невозможно удержаться от замечания, что знаменитый советский ТТ — это браунинг № 2, сделанный под маузеровский патрон 7,63, мы потом у Германии купили две патронные линии и нашлепали патронов море.)

Английские, французские и американские пулеметы систем «шош»; «льюис» и «кольт», а также «браунинг» мы рассматривать не можем: здесь не трактат об оружии, а было их сравнительно немного, и патроны всегда представляли проблему, разве что вывезли вагонами с белого склада, поставленные им союзниками: а кончатся патроны — хоть бросай пулемет.

Патроны — меняли, доставали, ради них рейды планировали и города брали, где склады. Ради них на соглашения шли и условия принимали — а что делать?..

Трехдюймовые полевые орудия, редко — тяжелые 107 мм. Шрапнель и фугас, взрыватель дистанционный (трубка) и ударный. Аэропланы «Ньюпор» и «Сопвич», танки французский «рено» и английский Мк-II. Эта песня войны и убийства не имеет конца! Нюансы — смаковали!

Это все — вросшая заедино прослойка эпохи, молекулы вещества той жизни.

Ультиматум

— Разумеется, они не могут пойти на этот ультиматум. — Главнокомандующий войсками Советской Республики Сергей Сергеевич Каменев, сменивший, стало быть, на этом посту Вацетиса, постучал мундштуком хорошей турецкой папиросы по крышке серебряного портсигара и закурил.

Председатель же Реввоенсовета Республики Лев Давидович Троцкий поболтал в чае ломтик лимона и отхлебнул со звуком.

— Ликвидировать махновщину надо так и так. Своим предложением мы — выигрываем — что? Первое. Мы показываем свое миролюбие и готовность всех простить и сотрудничать. Мы вносим раскол в их ряды: многие послабее и поглупее будут выступать за польский поход и против безнадежной борьбы с нами. Второе. А вдруг да согласятся? Положение их трудное, попробовать-то можно. Третье. Самим фактом этого приказа мы без всяких послаблений даем им понять, кто в доме хозяин. Отправляйте!

Вагон мотнуло, чай плеснулся, Каменев процедил сквозь усы ароматный дым: отдал распоряжение. Несся сквозь страну, расталкивая ширящиеся границы, бессонный состав, и на рукавах часовых матросов, несущих караул в проемах тормозных площадок, топорщились специально сделанные эмблемы: «Поезд Председателя Р.В.С.Р.».

Шел январь 20-го года. Реввоенсовет махновской республики стоял в Александровске. Где ему и был вручен приказ — приказ! — Троцкого: очистить занимаемый район и в безотлагательном порядке выступить всем на польский фронт, присоединившись к красным частям.

Реакция была предсказуемо злобной.

— У нас тут разные партии свободно ведут свою работу — большевики их всех же запретят. Да что запретят — перешлепают по законам военного времени.

— И газеты закроют!

— Товарищи! У нас без ограничений законно действуют рабочие профсоюзы. Руководство профсоюзов выступает категорически против ультиматума красных. Мы их диктатуру уже хорошо повидали! Пролетарская диктатура, а на самом деле диктатура над пролетариатом такая, что хуже царизма.

— Все помнят, как ижевские рабочие пошли к Колчаку против красных драться! Это ж подумать — Колчак лучше был!

В результате.

— Как там батько? Получше? Дядя Волин! Товарищ Щусь! Ну, надо ж им объясныты! Шо власть наша законная, советская…

Махно напоили отварами, сменили пропотевшую рубаху, приподняли в постели:

— Вот такие наши ответные соображения, батько. Одобряешь?