Махно

— Во-во. А нам фараоновы глаза даром не нужны. Ищи дураков!

20

Бакалейная лавка.

— Хлопчик, ну-ка подмети, вон там, в углу, рассыпано!

— Лестницу подай-ка!

— Сверху вон ту банку достань!

Бах, тресь, дзиннь!..

— От байстрюк! От безрукий! Шоб ты сказився!

Арбузно — бух! — головой об стенку.

Нестор хватает нож для обрезки шпагата и молниеносно приказчик полоснут по руке — сатиновая рубашка в крапинку окрашивается по разрезу красным. Приказчик ахает и отпрыгивает.

…Нестор вылетает в дверь и катится по пыли. Поднявшись, хватает камень и запускает в витрину. Звон и грохот! Свисток городового сверлит знойный воздух вслед убегающему мальчику.

21

— Значицца, так, — говорит Нестор. — Деньги мы заберем. Но половину тебе — на революцию, а половину нам — на еду.

— А вот если берешь для себя — это не революционная экспроприация, а бандитский грабеж, — отвечает Антони.

— Как хочешь, — мальчик пожимает плечами. — Ищи других.

— Слушай. Вы же сами — народ. Неужели для народа не можете совершить нужную вещь? Мы оружие купим, освобождение всех трудящихся готовим!..

— Если мы — народ, давай так. Я отдаю тебе все.

А потом ты мне — сам! — даешь половину. Потому как мы нуждающиеся.

— Далеко пойдешь! — посмеивается Антони. — Брат твой старший не согласен. И остальные тоже.

— Моя забота. Согласятся. Левольвер дашь?

— Одолжу. Как обещал.

И протягивает завороженному Нестору маленький никелированный «лефоше».

22

На дверях книжной лавки — реклама нового выпуска «Ната Пинкертона»: красавец-сыщик преследует преступника в черной маске. Проходящий Нестор смотрит внимательно.

23

Уже ночью кабатчик пересчитывает выручку, сгребает в мешочек мелочь, складывает ассигнации. Стук в заднюю дверь.

— Кто там?

— У жены падучая случилась, пена идет! Доктора звать надо!

Кабатчик открывает дверь — и фигура в маске приставляет револьвер ему к животу:

— Деньги! Живо! Все!

Другая фигура накидывает петлю ему на шею и быстро приматывает к опорному столбу под балкой, как кокон. Фигуры обшаривают стойку, буфет, конторку, ящики. Открывают печную вьюшку и отвязывают от нее сверток: деньги!

— У-у, г-гады! — бьется кабатчик.

— Рот! — командует маленькая фигурка, и ограбленному запихивают в рот край полотенца, которым вытирают стойку.

— Скажешь полиции — убьем! — Грабители исчезают в темноте.

24

Днем с Антони в балке делят деньги.

— Осторожней надо, — говорит один.

— В Гуляй-Поле больше ничего не надо, — говорит другой. — Подальше от дома.

— А Шабельского я все одно сожгу, — говорит Нестор.

— Револьвер, — протягивает руку Антони.

— Какой револьвер?

— Ну, без шуток!

— Потом отдам, — говорит Нестор. — Далеко спрятан. Еще пригодится. Ты себе другой купишь, ты знаешь где.

— А ведь мы теперь преступники, — с некоторым удивлением говорит Савка.

— Вы теперь — борцы за народ, — дозирует смесь чувства и напыщенности Антони.

Интермедия Россия доворовалась: держитесь, гады!

1

Малая репетиция, малая демонстрация, малое пророчество всех революционных ужасов в России — произошло непосредственно в день коронации Государя нашего Императора и Самодержца Николая II Александровича. И говорили же ему: «Саша, меньше помпы, папа совсем недавно умер», — но наш главный был очень тих и вежлив сверху и с невыразимой тупой упертостью упрям внутри.

На Ходынском поле приготовили угощение, чтоб порадовать народ: горсть дешевых пряников и конфет, увязанных в ситцевый платочек. Это был тот самый бесплатный сыр, который оказался положенным в мышеловку! Ходынский пустырь превратился в мышеловку для десятков тысяч бедных халявщиков. Произошла давка, и двое суток трупы задавленных вывозили обозами: счет пошел на тысячи. Эхо от треска костей народных встало над страной и Европой.

Ну так надёжа-Царь отметил происшествие светскими торжествами двора по случаю вступления в должность, а также радостей предстоящего венчания. И говорили же ему: «Ваше Величество, неудобняк получается, траур по погибшим объявить надо бы, танцы с выпивкой как-то сейчас не того, скорбь государя по подданным как-то слабо выражают…» Реакция государя напоминала уставной приказ боцмана на военном корабле: «Команде песни петь и веселиться!»

Прессе было приказано информацию придерживать. Не веря газетам, народ пробавлялся слухами. Мнение было определенно: ох да не к добру это все!

А люди серьезные, то есть умные и деловые, сделали выводы. Первое: умом и предвидением парень наверху не блещет. Второе: можно рвать свой кусок — сейчас бардак, а завтра вообще неизвестно что будет.

Итак:

1894 год. Треск костей и стоны задавленных над слипшейся толпой бедноты русского простонародья. Сносимые массой праздничные декорации трибун-однодневок. Цензурный запрет на правдивые картины трагедий. Веселье, блеск и изобилие во дворцах власти. И воры, широко раскрывающие карманы.

2

Итак:

Объявили капитализм нужным и полезным к развитию державы. Он и до того уже разворачивался, но тут — догонять резвый и комфортный Запад решили!