Махно и его крах

Суд начал свою работу 27 ноября 1923 г. Махно был обвинен в том, что поддерживал через Г. Кузьменко связь с миссией Украинской ССР в Варшаве и вел переговоры о подготовке восста-ня в Восточной Галиции и присоединении ее к Советской Украине. В процессе судебного разбирательства сразу же стала очевидной несостоятельность обвинения махновцев с сговоре с представителями УССР, поэтому речь в основном шла о личности Махно. Прокурор Ваосербергер требовал наказания для Махно как предводителя разбойничьих банд. Защитники, а их было у подсудимого трое, утверждали, что Украина всегда была колыбелью для различных атаманов и гайдамаков, к тому же он никаких преступлений против Польши не совершал.

На суде Махно дал много ложных показаний, в том числе и касавшихся его личной жизни. Эти факты в дальнейшем вошли во многие работы о нем, вышедшие как за рубежом, так и в Советском Союзе. Махно, в частности, говорил, что отбывал каторгу в Сибири, никогда не был в Умани, что его жена Галина Кузьменко родом из Киева и т. и. «Махно на суде, — писал корреспондент газеты «Дни», — держится свободно, охотно говорит, категорически откатывается от возводимых на него обвинений в бандитизме. насилиях, в злых умыслах против Полыни, в сношениях с большевиками. Говорит о себе и «махновском движении», как о своеобразном народном освободительном движении, о борьбе против всякой навязываемой народу власти. Говорит «интеллигентским» языком, порою с вычурными книжными оборотами. Объяснения атамана не вызывают сочувствия публики: нарисованные свидетелями картины насилий, чинимых бандами атамана на Украине, создали настроения не в его пользу»'⁰.

Махно отрицал все обвинения в кровавых преступлениях. ‘29 ноября он выложил свой последний козырь, заявив, что весной 1920 г. своей интенсивной деятельностью в тылу Красной Армии задержал 1-ю Конную армию С. М. Буденного на две недели, чем спас Варшаву от захвата советскими войсками. С не меньшей гордостью батька заявил о том, что в 1920 г. отказался вести свою 57-тысячную армию на советско-польский фронт.

На суде Махно отрицал связь с дипломатической миссией УССР в Варшаве, но в то же время неоднократно повторял, что его ждет украинское крестьянство и стоит ему только появиться на территории Советской Украины, как там сразу же вспыхнут крестьянские бунты и восстания. Мнения о Махно сложились противоречивые. Одни называли его «легендарным повстанческим деятелем» п «рыцарем анархизма», другие рисовали его образ в самых темных тонах. Корреспондент Львовской газеты «Дию», к примеру, писал: «Все, кто внимательно следил за Махно в судебном. зале, мог бы прийти к единому выводу, что перед нами ярко выраженный даже в антропологическом плане бездарный тип, который мог стать «революционером» только в диких условиях царской России и благодаря стихийному движению, получившему широкий размах на Украине в 1917—1920 гг.»⁴¹¹⁴¹².

30 ноября в 9 часов вечера суд удалился на совещание. Час и двадцать минут с нетерпением махновцы ожидали приговора. Когда председатель огласил приговор Варшавского окружного суда об оправдании Махно, Хмары, Дорошенко и Кузьменко, многие присутствовавшие в зале стали поздравлять подсудимых н их защитников. Журналисты рвались к Махно, чтобы первыми взять у него интервью. Однако охрана вывела подсудимых через специальную дверь во двор суда, откуда они были доставлены в городскую тюрьму.

1 декабря 1923 г. Махио, возбужденный в ожидании желанной воли, вместе со своим защитником Щалковским шел по варшавским улицам в суд, где должен был подписать необходимые документы. Многочисленным журналистам, окружившим его плотным кольцом, он охотно рассказывал, что на днях собирается уезжать с женой и дочерью из польской столицы в небольшой городок Торунь. Сожалел лишь о том, что вынужден расстаться со своими боевыми друзьями, которым определено место жительства в других городах Польши.

Махно был доволен решением суда, который, по его словам, вынес справедливый приговор и развеял кровавую легенду, окружившую его имя.