Махно и его время

В ночь с 11 на 12 апреля ВЧК захватила базы анархистов. На Малой Дмитровке они отстреливались из горной пушки, но у коммунистов был перевес в артиллерии. Из пушек разнесли и верхний этаж особняка на Донской улице. Бои шли на Поварской. В других местах опорные пункты анархистов удалось взять без значительного сопротивления. Было убито и ранено 40 анархистов и 10–12 чекистов и солдат. Несколько анархистов были расстреляны на месте. Это произвело сильное впечатление. Некоторые анархисты стали задумываться о мести.

ЧК рассчитывала получить дополнительный компромат на «Чёрную гвардию» после захвата особняков. Учитывая, что перерегистрация «черногвардейцев» началась лишь месяц назад, в особняках продолжало жить немало уголовников. Были найдено золото. Московская федерация анархистов была обвинена в связях с известным актёром Мамонтом Дальским, который с помощью друзей-анархистов провёл афёру с продажей опиума (правда, Дальского не стали преследовать), в укрывательстве уголовника Кэбурье (правда, он уже скрылся из Москвы). Всего было задержано около 500 человек, но часть вскоре отпущена.

В апреле-мае такие же операции были проведены и в других городах России.

Даже в официальных сообщениях по поводу разоружения анархистов признавалось, что многочисленные преступления совершались от имени анархистов, а не идейными анархистами. Дзержинский подчёркивал, что «мы ни в коем случае не имели в виду и не желали вести борьбу с идейными анархистами»[152]. Тем не менее, были закрыты крупнейшие анархистские газеты, а идейные анархисты Л. Чёрный и др. были привлечены к ответственности за укрывательство. Впрочем, они вскоре тоже оказались на свободе. Чёрного расстреляют только в 1921 г.

Разоруженным анархистам разрешили и дальше заниматься пропагандистской работой — не более. Махно воспринял новость об ударе по анархистам с тревогой, но не стал делать из неё далеко идущих выводов в отношении большевиков — к городским анархистам он относился с большим скепсисом, а большевики нравились ему как люди дела. И ведь они практически установили власть советов, сделав решающий шаг к анархическому идеалу. Но путешествие по России дало Махно новый материал для сомнений.

Весной 1918 г. социально-экономическая ситуация в России продолжала стремительно ухудшаться. Интересный обзор экономической ситуации в апреле 1918 г. был составлен военно-экономическим отделом военного ведомства при главпочтампте на основе анализа телеграфных сообщений. В нём говорилось: «Урожай. Сведения пока не особенно утешительные. В Тверской, Костромской и Черниговской губерниях предстоит очень плохой урожай, хлеба мало — семена проели и сеять нечего». Это касалось, конечно, не только этих трёх губерний. Плохо дело обстояло и в Смоленской, Самарской и Саратовской губерниях, а вот положительных примеров не приводится. Из-за расстройства транспорта не удалось перебросить в центральные районы рыбный улов из Астрахани, и он пропадает. Попытка большевиков наладить централизованный продуктообмен пока провалилась. «Торговля за последнее время несколько оживилась, благодаря тому, что провинция сильно нуждается в товарах, хотя цены стоят очень высокие, но торговцы думают, что этот год не будет хуже прошлого… Отсутствие денежных знаков выдвинуло новый вид торговли — меновой. Так, союз маслоделателей Сибири предлагает Крассовету ходатайствовать о ввозе клепки из-за границы для обмена на отруби, жмыхи и масло. В Омске многие голодающие губернии привезли свои товары для обмена на хлеб… Главным предметом спекуляции в настоящее время является мука и все жизненные продукты. В Саратовской губ. грузится мука в огромном количестве, но по неизвестному назначению, в то время как на месте в ней ощущается уже нужда… Крестьяне усиленно скрывают хлеб, овёс, сено и ни на какие деньги не продают»[153]. Спекуляция, дороговизна, распад товарообмена, вовлечённость советов в бартерные операции, при чём не самые эффективные. Большевики решили разрубить этот Гордеев узел.