Махно и махновское движение

Массированная критика методов совершения социальной революции, предложенных в «Платформе», не убедила Аршинова в реализме концепции его оппонентов, но показала, что большинство анархистов не могут принять принципов «платформизма». Это способствовало эволюции Аршинова от идеи безгосударственной организации трудящихся к идее диктатуры пролетариата, которая увенчалась в октябре 1931 г. докладом Аршинова «Анархизм и диктатура пролетариата», в котором он обосновывал необходимость установления диктатуры пролетариата в том виде, как это предлагал Ленин в работе «Государство и революция». 51

Несмотря на то, что Аршинов в своем докладе еще считает себя «революционным анархистом», 52 призыв к борьбе за диктатуру пролетариата и к «тесному контакту» с СССР 53 означал публичный разрыв этого теоретика с анархизмом. В ответ на этот доклад редакция «Дела труда», в которую входил и Махно, заявила: «Мы никоим образом не можем согласиться со скороспелыми и шаткими выводами т. Аршинова. Идею «диктатуры пролетариата» мы отвергали и сейчас целиком отвергаем». 54

Разочарование в анархизме и стремление возвратиться на родину привело Аршинова к сотрудничеству с большевизмом. Утверждение А. Л. Никитина о том, что Аршинов работал на ОГПУ с 1926 г. 55, пока не находит подтверждения. Во всяком случае ссылки на полемические статьи в «Рассвете» и «Пробуждении» доказательством этого служить не могут. Идеи Аршинова нашли отклик в анархистской среде и соответствовали взглядам многих анархистов, в том числе и Махно. Таково уж было состояние анархистской мысли того времени. Играло ОГПУ какую–либо роль в этом идейном споре или нет — вопрос третьестепенный. Но все же сомнительно, чтобы большевистские спецслужбы способствовали изданию журнала, резко критиковавшего СССР с позиций, близких к троцкизму.

Переход Аршинова на позиции диктатуры означал окончательное поражение «платформизма» как формы радикального анархо–коммунизма. В 1933 г. Аршинов вернулся в СССР. Его знакомый Н. Чербаджиев утверждал: Аршинов перед отъездом дал понять, что уезжает для подпольной работы. 56 НКВД косвенно подтвердил эту версию, расстреляв Аршинова в 1937 г. Впрочем, это могли сделать и «на всякий случай».

Посещала ли Махно мысль о возвращении на Родину? Рассказывая об отношении батько к красным генералам, французская анархистка И. Метт писала: «Махно относился к ним с профессиональным уважением, мне даже показалось, что в его сознании непроизвольно возникли мысли о том, что и он мог бы быть генералом Красной Армии. Тем не менее, сам он никогда об этом не говорил. Наоборот, сказал мне, что если бы и смог вернуться в Россию, то ему бы пришлось серьезно изучать военное искусство. Это признание можно расценивать и как высказанную вслух мечту. Я уверена, если бы он вернулся в Россию, не прошло бы и двух дней, как он бы поругался с вышестоящим начальством, так как всегда был честным человеком и не мог бы смириться с социальной несправедливостью». 57 Если бы жизнь батько сложилась иначе, и в 1919 г. он отказался бы от анархистских взглядов и связал бы свою судьбу с большевизмом, он прожил бы на три года больше, до 1937 г. Но это была бы менее достойная жизнь.

«Предательство» Аршинова стала тяжелым ударом для Махно. Личные отношения с учителем были разорваны, «платформизм», защите которого Махно посвятил несколько лет, дискредитирован. Эту битву батько проиграл. Но и эти годы были прожиты не зря. Кризис радикального анархо–коммунизма позволил сделать анархистской теории еще один шаг вперед.

3. Тридцатые годы

После поражения «платформизма» в центр внимания анархистов постепенно переходили события в Испании. Именно здесь анархизм имел наилучшие шансы на успех, а значит — на участие в практической политике, предполагающей приспособление абстрактных принципов к обстоятельствам реальной жизни. Каковы могут быть границы такого «оппортунизма»?

В письме к испанским анархистам Х. Карбо и А. Пестанья Махно пишет, что завоевание земли, хлеба и воли должно быть «наименее болезненным». 58 Махно даже признает, что Испанская революция началась «с избирательного бюллетеня», демонстрируя, таким образом, готовность российского анархизма частично пересмотреть отрицательное отношение к выборам. 59

Оценивая первые итоги Испанской революции (которые он считал неутешительными), Махно останавливался и на других тактических проблемах. Он считает агитацию, которая была основным методом борьбы анархистов Испании в 1931 г., явно недостаточной: «Ощутив относительную свободу, анархисты, как и обыватели, увлеклись свободноговорением». 60