Маки на стене

– В городской крематорий.

А слезы все текли, она опять села в машину и таксист словно все поняв просто тронулся и поехал.

– К озеру? –  спросил он, чуть обернувшись к ней.

Она просто махнула в ответ головой, и прикрыв ладонями глаза продолжала плакать. Она вдруг вспомнила его руки, теплые, с длинными пальцами, и почти женскими ногтями, длинными и фигурными. Таким ногтям позавидовала бы любая девчонка , смеясь говорила она ему иногда. Но он как будто не замечал этого. И еще он любил повторять, знаешь любимая, и он всегда ее так называл, любимая. Знаешь любимая, вся наша жизнь состоит из мелочей, из слайдов, вот так просто складывается в единое целое, из одного в другое, из одного в другое. Запоминай, пожалуйста эти мгновения, эти прикосновения судьбы. Вот. Тебе нравится?

– Да.

– Скажи мне это пожалуйста.

– Ты же знаешь что я.

– Не говори ничего лишнего, просто, любимая скажи мне и все, ну.

– Я люблю тебя, – тихо выдавила  из себя эти несколько слов, и покраснела как маленькая девочка, –  я очень тебя люблю.

– Спасибо тебе.

– За что?

– За то, что ты просто есть.

Такси все двигалось, и руки все сжимали драгоценный предмет, она как змеями обвила эту железную банку, с самым дорогим на сегодня, с самым дорогим, что у нее осталось, с ним.

Такси остановилось, она быстро сунула, сколько-то денег в руку водителю, и не оборачиваясь, выскочила из машины. Он что-то крикнул ей в ответ, но она ничего не поняла, пальцы нервно сжимали железную банку, и она верно выбрав направление, двинулась к воде. Длинные полы пальто мешали быстро двигаться, а она именно так и хотела, сделать это быстро. Как будто за ней гнались, как будто оставалось совсем немного время, как будто кто-то отсчитывал последние секунды.

Вот и долгожданная гладь, она нервно открыла банку, и замерла. Она,

 почему то перестала плакать, слезы как будто закончились. Где-то позади уже дико кричал ее муж, истерически размахивая в воздухе табельным пистолетом. Он гнался за ней все это время.

Она отвернулась:

– Прости меня, – прошептала она, и медленно начала переворачивать банку.

Пепел метнулся из нее, и одним мгновением разлетелся с легкостью пуха по глади озера. В этот же миг и прозвучал выстрел.

Мир покачнулся, она небрежно провела по животу, на ладони сквозь пальто уже выступила кровь.

– И с этим теперь , – она снова покачнулась, – и с этим всем, теперь нам придется жить, любимый, и это было последнее ее слово.

 Согнувшись вдвое она мягко упала у воды, и озеро, усыпанное пеплом нежно подобралось к ее ногам, и ласково омыло их.

Как-то жить, почему то как то очень хотелось жить.

Отправить!

Уверенно нажал я и стал дожидаться ответа от болезной своей нанимательницы.

На самом же деле история эта была простецким вымыслом. И не моим,  а ее. Она так завораживающе рассказывала мне о мифической своей смерти, что я даже от удивления открыл было рот. Так мы и познакомились. Три года назад, осенью, в этом городке. Зачем она таскала с собой пустую урну для кремированных останков я не знал, может для того чтобы каждый раз придумывать новые невероятные истории?

– Ты смотришь на нее? –  Пришло очередное сообщение от нее.

– Да, написал я, – она еще копается в цветах. Но я уже лечу по адресу.

– Не забудь про сестру. И не спеши, полюбуйся еще ею, тебе же есть что вспомнить. Вспомнить, чтобы потом с такой легкостью забыть, –  говорилось в очередном ее сообщении, –  знаешь, бывает что ум у человека совсем ни к черту. Да и тело барахлит. То суставы не гнутся, то потенция подводит. Угасает жизненный цикл, я это так называю. И только душа, душа, тихо, по ночам шепчет тебе не оставляй меня одну. Понимаешь?

– Понимаю, – уверенно ответил я и убрал записную книжку. Такси еще постояло минуту и рвануло с места. Унося меня от нее, от воспоминаний трех летней давности. Решать чужие проблемы, за большие деньги.

Девочки на месте не оказалось, да и адрес этот был, по меньшей мере, интересным.

– Вам точно сюда? –  Переспросил, принимающий плату за проезд, таксист.

 Я бегло сравнил исходный пункт прибытия с адресом на бумажке и утвердительно мотнул головой, – подождете минут десять, пятнадцать, попросил я. Если не вернусь, там денег я дал с лихвой.

Он потряс в ладони увесистую пачку и улыбнувшись ответил, – за это, за это я простою тут теперь хоть целые сутки. Деньги облегчают понимание.