Макинтош - Избранные работы

Но в третьей главе Иов ещё далёк до полного доверия Богу. "И начал Иов и сказал: погибни день, в который я родился, и ночь, в которую сказано: зачался человек!… Для чего не умер я, выходя из утробы?" Здесь нет упоминаний о сокрушённом и раскаивающемся духе, нет того, кто мог бы сказать: "Ей, Отче! ибо таково было Твоё благоволение" (Матф. 11,26). Когда душа может с покорностью склониться перед всем, исходящим от руки Отца нашего, то это величайшее достижение, это величайший момент. Сокрушённые собственные желания являются богатым и редким пожертвованием. Это высокое достижение в школе Христа — иметь возможность сказать: "Я научился быть довольным тем, что у меня есть" (Фил. 4,11). Павел долго учился этому. Такой ход мысли не сразу стал ему свойственен. И вероятно, он никогда не учился этому при ногах Гамалиила. Только Христос может с избытком наполнить сердце благодатью и научить человека довольствоваться тем, что есть. И Павел глубоко постиг значение слов: "Довольно для тебя благодати Моей" (2 Кор. 12, 9), и поэтому он говорит: "Я благодушествую в немощах" (2 Кор. 12, 10). Человек, который пришёл к такому образу мыслей, является полным антиподом того, кто может проклинать свой день рождения и говорить: "Для чего не умер я, выходя из утробы?" О, если бы душа Иова помышляла о Божьем, он никогда бы не произнёс таких слов. О, если бы Иов находился в присутствии Бога. Но Иов находился в присутствии только своих друзей. И как бы хороши и верны своей дружбе они ни были, но все равно Иов стал оценивать постигшие его несчастья в человеческом плане.

Я ни в коем случае не ставлю себе целью подробно исследовать длительную дискуссию между Иовом и его друзьями, продолжающуюся в 29 главе. Мы будем цитировать несколько предложений, поясняющих позицию того или иного участника этой дискуссии.

Елифаз был первым, кто говорил. "И отвечал Елифаз Феманитянин и сказал: если попытаемся мы сказать к тебе слово, — не тяжело ли будет тебе? Впрочем, кто может возбранить слову! Вот, ты наставлял многих и опустившиеся руки поддерживал, падающего восставляли слова твои, и гнущиеся колени ты укреплял. А теперь дошло до тебя, и ты изнемог; коснулось тебя, и ты упал духом. Богобоязненность твоя не должна ли быть твоею надеждою, и непорочность путей твоих — упованием твоим? Вспомни же, погибал ли кто невинный, и где праведные бывали искореняемы? Как я видал, то оравшие нечестие и сеявшие зло пожинают его" (4,1–8). И ещё: "Видел я, как глупец укореняется, и тотчас проклял дом его" (5,3). Также: "Я буду говорить тебе, слушай меня; я расскажу тебе, что видел" (15,17).

Из этих предложений следует, что Елифаз принадлежит к той группе людей, которые объясняют все явления жизни, основываясь только на своём личном жизненном опыте. Он начинает словами "что я видел".

Да, личный опыт необходим человеку, и он может избавить человека от многих неприятностей. Но будет огромной ошибкой — основывать общее правило на личном опыте. Это ошибка, к которой склонны тысячи людей. Например, какое отношение к Иову имел опыт Елифаза? Елифаз никогда не встречал подобного случая, и поэтому все аргументы, основанные на опыте, были бесполезны в данной ситуации. И мы видим, что слова и аргументы Елифаза не коснулись сердца Иова, и как только Елифаз кончил говорить, Иов, без малейшего внимания к его словам, продолжил рассказ о своих несчастьях, перемежая самооправдания с горькими жалобами (главы 6–7).

Следующим говорил Вилдад. Его аргументы имеют другой характер, чем аргументы Елифаза. Вилдад ни разу не ссылается на свой личный опыт или свои наблюдения. Он взывает к древности. "Ибо спроси у прежних родов и вникни в наблюдения отцов их; а мы — вчерашние и ничего не знаем, потому что наши дни на земле тень. Вот они научат тебя, скажут тебе и от сердца своего произнесут слова" (8,8-10).