Макошин скит

– Н-нет… Этого не может быть. – Набрав в легкие воздух крикнула ей в спину: – Я все равно уйду!

Ефросинья обернулась к ней, улыбнулась сухо:

– Тебя никто не ждет. У тебя нет жилья, нет денег, документов. Ты – пустое место, если тебя не примет твоя семья. А твоя семья примет тебя только тогда, когда я скажу, что ручаюсь за тебя… Как думаешь, после твоего нынешнего поведения, когда я скажу, что ручаюсь за тебя?

Поравнявшаяся с ней Клавдия мрачно усмехнулась. Млада покосилась на нее, повторила упрямо:

– Я все равно уйду… Или заставлю вас выпустить меня отсюда…

Ефросинья вздохнула:

– Ты расстраиваешь меня. Мне кажется, что твой грех усугубляется в тебе. Помимо вранья и воровства ты становишься гневлива и неуважительна, в тебе нет смирения… Ты права, ты можешь уйти… Бомжей на улице города не хватает, эти ребята поставят тебе бутылку паленой водки, лишь попробовать молодого тела.

Млада схватила ртом воздух, сжала кулаки:

– Пусть так. Я не останусь здесь…

Ефросинья подошла к ней, окинула взглядом.

– Останешься… – прошептала. – И завтра утром придешь за новым послушанием.

И, не проговорив больше ни слова, ушла по дорожке в свой домик. Млада видела, как зажглась свеча на ее столе, как настоятельница надолго замерла перед образа́ми, как сняла с головы платок и аккуратно сложила его на спинку стула, стянула с плеч трикотажную кофту. Ее тень плавно скользила по комнате, будто танцевала.

– Я заставлю тебя выпустить меня, – прошептала девушка.

Она по-прежнему стояла у трапезной, на развилке дорог, посреди пустынной улицы поселка.

В ее глазах загоралась ненависть. Ноздри жадно хватали холодный, сырой воздух, будто напитывая девушку силой буйной и сметающей все на своем пути. Неспокойный взгляд метнулся по поселку, замер на одиноком силуэте сгоревшей часовни, вернулся к окнам Ефросиньи.

– Ты еще пожалеешь, что оставила меня здесь сегодня.

* * *

Больше тема подключения Аделии к делу Ефросиньи и ее скита не поднималась: Макс встал в восемь, Павел к этому времени уже уехал на службу, оставив на кухне напоминание, чтобы ключ от квартиры забросил на проходную в Управлении.

Короткая и сухая записка. Макс понял – обиделся.

«Ну, ничего, на обиженных, говорят, воду возят», – подумал, отправляясь в душ. Он хотел заехать к Рафаэлю, взять контакты институтских подруг Карины или где их можно найти. Из головы не выходила фраза Карины, про то, что она отбывает там наказание. Что она могла такое сделать, за что себя винить? Эта мысль казалась ключевой во вчерашнем разговоре с сестрой: он надеялся, если найдет ответ на нее, то сможет при следующей встрече переубедить Карину – все-таки когда ты знаешь предмет спора, спорить сильно проще.

Но учитывая, что он ничего «такого» за Кариной не знал, то был уверен, что это какая-то мелочь, которую она раздула до размеров футбольного поля, вбила себе в голову, вроде использования пакетов, разлагающихся не за миллион лет, а за два столетия, как альтернатива бумажным пакетам из вторсырья. Он успокаивал себя тем, что сестра не выглядела как выглядят тяжело больные или наркоманы, речь была связная, взгляд осмысленный. «Значит, все-таки что-то надуманное», – решил, растирая кожу махровым полотенцем.

Связался с Рафаэлем – тот переслал ему расписание занятий в университете Карины и телефон ближайшей подруги Олеси.

Девушка на звонок и просьбу встретиться отреагировала спокойно:

– А что вы хотели?

– Поговорить о Карине. Ее парень сказал, вы дружите.

Девушка фыркнула:

– Как можно дружить с тем, кто на встречи не приходит, на звонки не отвечает, с кем и поговорить-то не о чем.

Макс насторожился – не так он представлял себе этот разговор. Девушка добавила мягче:

– Карина всегда такая была, с ней будто на качелях – то смеется, то плачет. То душа компании, то замкнется и отстраняется. Я привыкла так-то…

Она внезапно замолчала. Макс хорошо знал этот момент – рассказчик случайно коснулся главного, но засомневался – стоит ли вмешиваться, не отбросит ли это тень на кого-то, не предаст ли он чьи-то тайны и интересы, не прослывет ли предателем и стукачом. Задача следователя – не упустить этот момент, верно задать наводящий вопрос, чтобы помочь рассказчику, не позволить замкнуться окончательно. Не дать опомниться и придумать новое объяснение уже сказанному, чтобы отвести внимание следователя.

– В последнее время было так же или появилось что-то еще?

– В последнее время – это в какое? – Девушка рассмеялась. – Она уже полтора месяца вообще не появляется.

Макс почувствовал примерно то, что чувствуют взрывотехники, когда понимают, что перерезали не тот проводок, и сейчас грянет взрыв. На висках выступили капельки пота.

– В последнее – это после нового года, – уточнил, действую наобум.

– Аа, – протянула Олеся, и по интонации Макс понял, что ей есть что сказать. С облегчением выдохнул.

– Может, встретимся? Вы мне все лично расскажете…