Маковое Море

Голос его потрескивал, точно каштаны под колесом экипажа. Не только одышка, но лицо в красных пятнах и вся его обмякшая фигура говорили о том, что он нездоров. Капитан выглядел так, словно его облик, некогда предназначавшийся крепкому и уверенному в своей силе человеку, стал ему великоват: усталое обвисшее лицо, брыластые щеки и большие темные мешки под слезящимися глазами. Когда мистер Чиллингуорт снял шляпу, стало видно, что он почти лыс; голова его, окруженная волосяной бахромой, напоминала ствол с отвалившейся корой.

Промокнув платком взмокшее лицо, капитан сказал:

— На аллее я заметил ряд латаний. Говорят, это ваша работа, мисс Ламбер.

— Да, посадила я. Но они еще такие маленькие! Удивительно, что вы их разглядели.

— Латании красивы, но в здешних краях их редко встретишь.

— Я их очень люблю, особенно латанию «коммерсони».

— Вот как? — удивился капитан. — Позвольте узнать, почему?

Полетт засмущалась и опустила взгляд.

— Видите ли, их идентифицировали Филипп и Жанна Коммерсон.

— Кто это, скажите на милость?

— Я довожусь им внучатой племянницей. Они были ботаниками и много лет прожили на Маврикии.

— Ах, вот оно что!

Капитан нахмурился и задал очередной вопрос, но Полетт его не услышала, потому что в зал вошел Захарий. Как все мужчины, сюртук он отдал лакею и остался в рубашке, волосы его были аккуратно стянуты черной лентой. По сравнению с другими его наряд — муслиновая сорочка и нансуковые брюки — выглядел весьма скромно, но сам он был невероятно элегантен — видимо, потому, что, в отличие от других мужчин, не обливался потом.

Теперь на все вопросы Полетт односложно отвечала «да, нет» и даже не услышала ворчанья судьи Кендалбуша, неодобрительно покосившегося на ее пышный наряд:

— Преисподняя обнажена пред Ним и нет покрывала Аваддону[82].

Довершением мук стали неуемные комплименты мистера Дафти, проводившего ее к столу:

— Мать честная! Экая вы нынче красотка, мисс Ламбер! От вас всякий слетит с катушек долой!

Слава богу, лоцман о ней забыл, как только увидел угощение.

Нынче смены блюд не предполагалось, но умеренная длина стола, раздвинутого лишь на две из шести досок, возмещалась высотой и весом снеди, которая образовывала впечатляющие зиккураты, — суп из зеленых черепах, ловко налитый в их панцири, мясной пирог, баранье жаркое, супник с бурдванским рагу, приготовленным из вареной курятины и маринованных устриц, оленина в листьях кокоса и карри, говядина в винно-чесночном соусе, жареные овсянки и голуби, выложенные летящими стайками. В центре стола на серебряном подносе красовался шедевр вефильских поваров — фаршированный павлин, хвост которого был распущен в преддверии брачного танца.

От всей этой роскоши мистер Дафти аж задохнулся и, предвкушая пиршество, отер взмокший лоб:

— Ну и ну! Сюжет, достойный кисти Чиннери![83]

— Именно так, сэр, — ответила Полетт, хотя не вполне расслышала, поскольку все ее внимание, за исключением взгляда, ушло на стул слева, куда усаживался Захарий. Она не смела отвернуться от лоцмана, поскольку уже не раз получала реприманд от миссис Бернэм за нарушение приличий внеочередной беседой с левым соседом.

Мистер Дафти все еще выражал громогласные восторги, но тут отперхался мистер Бернэм, готовясь произнести молитву:

— Возблагодарим Господа нашего…

Подражая остальным, Полетт сцепила пальцы и прикрыла глаза, однако, не удержавшись, украдкой посмотрела на соседа и тотчас смутилась, ибо встретила взгляд Захария, тоже косившегося на нее из-под сомкнутых рук. Оба вспыхнули и поспешно отвели взгляды, успев откликнуться на звучное «аминь» мистера Бернэма.

Мистер Дафти уже зацепил вилкой овсянку.

— Отведайте, мисс Ламбер, — прошептал он, сбрасывая птичку на тарелку Полетт. — Поверьте старому гурману: начинать следует с овсянок.

— Благодарю, — пролепетала Полетт, но внимание лоцмана уже приковало жаркое. Занятость старшего сотрапезника позволила обратиться к Захарию.

— Я очень рада, что вы смогли уделить нам время, мистер Рейд, — чинно сказала Полетт.

— А уж как я рад, мисс Ламбер, — ответил Захарий. — Меня редко зовут на такие пиршества.

— А вот мой мизинчик нашептал мне, что в последнее время вы зачастили на журфиксы.

— Жур… фиксы? — не понял Захарий. — О чем вы, мисс Ламбер?

— Ах, простите, я говорю о званых обедах.

— Мистер Дафти и его супруга были так любезны, что водили меня по гостям.

— Вам повезло, — заговорщицки улыбнулась Полетт. — Кажется, ваш коллега мистер Кроул менее удачлив?

— Не могу знать, мисс.

Полетт заговорила тише:

— Знаете, вам нужно его остерегаться. Миссис Бернэм говорит, он ужасный человек.

— Мистер Кроул меня не пугает, — чопорно ответил Захарий.

— Однако будьте осторожны, мистер Рейд. Хозяйка не желает видеть его в своем доме. Не говорите ему, что были здесь.

— Не волнуйтесь, мисс, — усмехнулся Захарий. — Мистер Кроул не из тех, с кем я стал бы делиться впечатлениями.

— Он на корабле?

— Нет, там никого. «Ибис» в сухом доке, и пока вся команда в увольнении. Я перебрался в пансион.

— Правда? В какой?

— В Киддерпоре, его нашел Джоду.