Маковый венец

Уилл постоял немного, моргая, медленно осознавая, что только что набросился, пожалуй, на самого жалкого из своих подданных, не считая бабки, выпиливавшей для крыс деревянные протезы. Даже странно, что такой человек, как Заноза, имел отношение к заказным убийствам. Видимо, подельники отправили его с «новостью» на съедение.

– Передай своим, – он заботливо поправил на плечах бандита скукоженный пиджак и хлопнул его по спине, – что, если добудете мне полное имя и адрес того мужчины с золотой цепочкой, я их не обижу. А, может, даже награжу.

***

Уилл не переставал удивляться силе визитной карточки. Он заказал в типографии тридцать штук для смеха, но теперь думал, что ему понадобится дополнительный тираж.

Дворецкий чинно возложил визитку на поднос и велел ожидать ответа своего господина в прихожей, и последний экземпляр черной картонки с серебристыми буквами исчез за дверями кабинета на втором этаже великолепного особняка.

От нечего делать, Уильям Хофман стал оглядываться. Этот дом не был тронут и сотой долей потрясений, коснувшихся Хёстенбурга за последние годы. Всюду хрусталь и золото, газовые люстры, как в театре, и скульптуры с игривыми сценами александрийских мифов: куда ни глянь – везде мраморные задницы. Малахитовые и обсидиановые вставки расцвечивали гладкие плиты пола; лестница, по которой уцокал чопорный слуга, блестит навощеным деревом перил; отовсюду скалит зубы восьминогий конь Слейпнир. И это только прихожая.

Сын морганатического брака хотел присвистнуть, но благоразумно сдержался. Если верить цифрам в его чековой книжке, сам он должен жить немногим скромнее.

Вскоре, не успел он как следует вогнать в краску молоденькую кучерявую горничную, которая с опаской и любопытством разглядывала его из-за гардин, сверху раздалось сухое покашливание. Подняв взгляд, Уильям увидел дворецкого. Тот слегка поклонился и пригласил следовать за собой.

Со спины казалось, что у него вместо позвоночника кочерга, что Хофман тут же взял на заметку и поспешил перенять. Перед человеком, который хотел тебя прикончить, пусть даже чужими руками, следует выглядеть достойно.

Спустя несколько минут и дюжину дверей по обеим сторонам угнетающе-огромного коридора с высоким потолком – с фресок грозно глядят боги древних северян – и угрюмыми физиономиями на фамильных портретах, они оказались у входа в кабинет хозяина особняка.

– Господин велел предупредить, – с деревянным скрипом обернулся дворецкий, – что у вас будет ровно четверть часа. После этого, если вы не удалитесь по своей воле, он вызовет охрану, и вас вышвырнут на улицу.

– Не переживай, дружище, – как можно шире улыбнулся Уильям. – Четверти часа вполне хватит.

Итак, хозяин дал понять, что он в курсе детективных изысканий со стороны Хофмана, и что теперь опасается ответной агрессии. Идеально.

Уилл толкнул тяжелые створки, и они мягко сомкнулись у него за спиной. В кабинете было светло и душно. Мраморные фигуры, хватающие друг друга за разные части, стояли и здесь.

Каждая деталь интерьера была маниакально украшена завитками и инкрустацией из полудрагоценных камней. Даже громоздкий агрегат, отдаленно напоминавший телеграф, венчали золоченые фигурки откормленных младенцев с крыльями.

– Я поражаюсь такой наглости! – раздалось со стороны окна рычание. – Запросто явиться в мой дом…

– Умоляю вас, это такие пустяки. После покушения на убийство люди становятся все равно, что родственники. Так ведь, герр Госсенс?

Тучный мужчина, невысокий и краснолицый, обладатель пышных усов и атласно-блестящей лысины во весь затылок, смотрел на Уильяма с презрением.

Он восседал за столом, вполовину меньшим, чем у главы Дома Зодчих, но более роскошным, из томленого кедра с золотыми прожилками. Герр Госсенс опирался на столешницу, расставив короткие руки, словно разъяренный бульдог на цепи.

– Я не позволю крысиному вымеску, вроде тебя, тянуть свои грязные лапы к Дому Зодчих! Я выяснил, кто ты такой, да. Только это ненадолго. Теодор Роттенмайр был, по крайней мере, умным и зрелым человеком. У него были связи, союзники. Должники, в конце концов. А ты?! Выскочка!

– Любезный герр Госсенс, – ухмыльнулся Уильям. – Если вы не заметили, то именно наработкой связей я и занимаюсь.

– Я не дам тебе и твоим планам ходу, пока жив, пока являюсь главой Дома Весов, верховной Гильдии! Карл Воренбах – идиот, ни до кого выше тебе не добраться. Так что получишь свой театр – им и удовольствуешься, а иначе мы разберемся с тобой иначе. Не посмотрю на прибыль и заморожу твои новодельные счета. А теперь пшел вон!

– Прошу прощения, многоуважаемый герр Госсенс, но мои положенные пятнадцать минут еще не истекли, в то время как мне еще есть, что поведать.

– Не желаю ничего слышать!

–Зря, – пожал плечами Хофман. – Потому что это касается вашей усопшей женушки.

Рука Госсенса, потянувшаяся уже к золотому шнуру, необходимому, судя по всему, для призыва охраны, остановилась в воздухе. Уильям улыбнулся еще шире.