Макрохристианский мир в эпоху глобализации

Несколько месяцев спустя представитель министерства иностранных дел Великобритании, который председательствовал на подготовительной конференции по созданию Совета Европы, лорд Гледвин так выразил цель будущей организации: «Совет Европы, как мы его представляем, — это инструмент, призванный прежде всего теснее сблизить европейские государства, которые в значительной мере имеют общую историю и схожие жизненные уклады, то есть те элементы, что порой называют цивилизацией (выделено мною. — И. П.). В то же время наши страны имеют определенные традиции, определенные принципы и стандарты, которые в сегодняшнем мире все более ставятся под угрозу. Призванием Совета Европы могло бы стать сохранение этих принципов... Если это следует осуществить, мы должны располагать средствами, которые дали бы нам возможность сформулировать наши общие принципы и идеалы в том, что касается духовных вещей — а под этим я понимаю культурную деятельность, верховенство права и прав человека, а в том, что касается вещей материальных, — принципы экономического и социального прогресса и политику сотрудничества»205.

Ряд вышеуказанных соображений, высказанных Е. Бевином и лордом Гледвином, был позднее учтен в преамбуле и первых статьях Устава Совета Европы. При этом термин «цивилизация» там употреблен уже без определения «западная», что в перспективе позволило Совету Европы обрести панъевропейское измерение.

В отличие от многочисленных решений, которые принимались в прошлом на европейских и мировых форумах, но остались лишь декларациями, Гаагские резолюции имели совершенно иную судьбу: уже через год после конгресса, 5 мая 1949 г., 10 стран (Бельгия, Великобритания, Дания, Ирландия, Италия, Люксембург, Нидерланды, Норвегия, Франция и Швеция) подписали во Дворце святого Джеймса в Лондоне договор, основавший Совет Европы — первую и ныне старейшую европейскую межгосударственную организацию. Согласно договору, местонахождением новой организации был выбран город Страсбург — бывшее «яблоко раздора» во время двух опустошительных мировых войн, который должен был стать символом исторического примирения не только между Францией и Германией, но и между всеми европейскими государствами, воевавшими в прошлом между собой206.

Как отмечает в связи с этим один из авторитетнейших деятелей Совета Европы, бывший председатель его Парламентской ассамблеи итальянский политолог и общественный деятель Джузеппе Ведовато, «дело заключалось в том, что страны Европы были в то время... весьма уязвимыми перед угрозой экономического спада, давлением социальных ожиданий и деструктивным вмешательством международного коммунизма, опиравшегося на военную мощь СССР»207.

Главная цель, определенная для Совета Европы, казалась на то время достаточно амбициозной: «Достижение большего единства между своими членами в целях обеспечения и осуществления идеалов и принципов, составляющих их общее наследие, и содействие их экономическому и социальному прогрессу»208. А в преамбуле к Уставу Совета Европы государства–члены подтверждали «свою преданность духовным и моральным ценностям организации, являющимся общим наследием их народов и подлинным источником личной свободы, политических вольностей и верховенства права — принципов, составляющих основу всякой истинной демократии»209. Таким образом, именно ориентация на фундаментальные политико–правовые принципы, духовные и моральные ценности общества определила основное содержание деятельности Совета Европы.

Для осуществления указанной миссии Совет был наделен очень широкими полномочиями (из Устава СЕ были исключены лишь вопросы национальной обороны). Однако результатом брюссельского компромисса стал и отказ от рассмотрения в рамках Совета Европы каких-либо вопросов относительно разработки конституции или слияния суверенитетов с целью достижения «экономического и политического союза», к чему призывали участники «Конгресса за Европу» в Гааге210.

Вот почему в ответ на призыв одного из основателей Совета Европы министра иностранных дел Франции Роберта Шумана, сделанный им 9 мая 1950 г.211, шесть наиболее настроенных в пользу интеграции стран — Бельгия, Италия, Люксембург, Нидерланды, Федеративная Республика Германия и Франция — заключили 18 апреля 1951 г. первый договор о содружестве, а именно — об учреждении Европейского объединения угля и стали212. Посредством делегирования надгосударственному органу полномочий в области управления угольной и сталелитейной отраслями указанных стран план Р. Шумана наполнил практическим содержанием до тех пор остававшееся еще относительно нечетким понятие европейского единства и интеграции213.