Макрокосм Сережи Бондаренко (СИ)

- А я хочу посмотреть, - заупрямился я. - Ты отвернись. А мне интересно.

Майк не отвернулся и тоже смотрел, с болью во взгляде. Как Ритка брала разные кисточки и творила на своем лице неземную красоту. Она что-то мазала, втирала, припудривала, клеила ресницы и красила карандашом прямо в глазу...уф... Нарисовала скулы и отсутствующие брови, сделала глаза в два раза больше. А потом она стала копией Анжелины Джоли, со скулами и губами, даже симпатичнее, потому что не такая худая. И волосы распустила, накрутила на палочки, промотала эту часть в ускоренном режиме и... мы обалдели!

- Это она вчера так в клубе зажигала, - проскулил Майк. - С парнями, верняк! Я не выдержу! Пойду к ней и покаюсь!

- И опять ей будешь мазилки покупать? А когда она утром проснется, в одной с тобой кровати, умытая... бр-р-р...

- На этот случай есть водостойкая косметика, - просветил меня друг. - Месяцами держится.

- Ну, как хочешь, - сказал я.

В этот момент видео закончилось и, поскольку у меня было включено автовоспроизведение, началось другое. В нем какая-то девушка восточной внешности смыла с лица... глаз. Вот честно, почти напрочь. Вместо большого красивого глаза осталась крошечная узкая щелочка. Жесть! А потом на экране появился парень и начал что-то рассказывать по-английски с британским акцентом. А потом он начал красить свои глаза тенями и румяниться, попутно комментируя действия. Мне было приятно, что я почти все понимаю, но Майк страшно закричал:

- Выключи, ...!

И я быстро нажал на пробел. Уф! Ну и насмотрелись.

***

Дед все еще копался в саду. Сказал мне:

- Матвей Матвеевич помер. Царство ему небесное.

Я расстроился. Спросил, что дед собирается делать. Тот ответил, что похороны в пять и нужно достойно проводить старого друга. Я обещал прийти.

Мне не терпелось посмотреть, в каком виде квартирантская половина на первом этаже после съезда мужа и жены хипстеров-веганов. Не загадили ли фрики Старую Кухню. Я с квартирантшей однажды зелень на рынке в пять утра покупал, так она подумала, что я ей и ее мужу родственная душа и даже пригласила меня на обед. То, что они ели, это уму непостижимо. Суп-пюре с тофу превратили в какую-то баланду. Я потом от них прятался, чтобы еще раз не позвали есть с ними, потому что я, как человек с воспитанием, все похвалил.

С таким подходом к еде я ожидал худшего. Но на Старой Кухне уже сидела Светка. Поверхности носили следы тряпки и средств от копоти. Я молча присоединился к сестре, наслаждаясь тем, что могу молчать, превращать грязь в чистоту и прикасаться к предметам, хранящим воспоминания о бабушке. Со Светкой мне не нужно делать вид, что я существо социальное, потому что сестра никогда меня ни о чем не спрашивает - она сама вечно погружена в себя самоё, и ей там комфортнее, чем с людьми - в этом мы с ней очень похожи.

Мы отдраивали кухню, пока Светка не устала и не присела, комкая вокруг коленок один из своих необъятных балахонов.