Макс Шрёдингер (СИ)

Игорь дёрнулся, но его парализовало. Он стал, как вкопанный, только шептал что-то вроде «нет, пожалуйста, у меня дети, нет…». Аня взяла его лицо в свои руки, немного даже с нежностью, а после большими пальцами стала давить ему глаза. Струйки крови потекли у неё под пальцами, но не останавливалась. Он кричал, потом выл, потом стонал, упав на колени. Сейчас же он просто всхлипывал, точно так же, как Аня минуту назад.

— Как вы посмели? Так подло, так низко! Зная о моих чувствах!

— Я ничего не знал! — верещал Игорь.

— Знал. Сам сказал про Макса, будто я не слышала. Ах ты… Мерзкий…

Она замерла, посмотрела на свои руки.

— Как я сама, — ужаснулась Аня и положила свои руки ему на лицо, нежно, словно собираясь поцеловать. Он вскрикнул, а после рассыпался прахом.

Я сидел и даже не заметил, что обхватил свои ноги руками и раскачивался из стороны в сторону. Аня подошла ко мне с окровавленными руками, просто села напротив.

— Как жаль, что я не могу тебе стереть память, Макс. Для твоего же блага, — голос её дрожал. — Я ужасна, я знаю.

— М-можно, наверное, было с ними договориться, — предположил я. Зубы дрожали.

— Предал однажды — будет предавать и дальше, — покачала головой Аня. Ей было три сотни лет. Естественно она знала, о чём говорит.

— И что мы будем делать дальше?

— То, что нужно. Если понадобится, я утоплю их всех в крови.

— Ты говорила, что хочешь сбежать.

— От отца, от Кассандры. Чтоб не навредить им. Не от этих копошащихся личинок.

Она, сидя, тоже обхватила ноги руками. Её глаза стали большими, она побледнела:

— Я проиграла, Макс! Я сегодня проиграла…

Я, глядя на её безумный и пустой взгляд, уже пожалел, что сам дал слабину. Меня всё ещё мутило, меня всё ещё трясло, я всё ещё хотел «сменить номер телефона», а лучше вообще выкинуть его и уехать в другую страну, но глядя на неё всё это отходило на второй план.

— Ань, не расстраивайся.

Лицо её было безжизненной маской, из пустых глаз катились слёзы, она смотрела в пустоту, в себя, медленно раскачиваясь из стороны в сторону.

Эти люди, вот эти, чьи ошмётки здесь валяются! Они поломали мою Аню! Они не заслуживали такой лёгкой смерти.

Я шагал между кучек мяса, направляясь к телу Игоря, к его телефону, а сам понимал, что тоже плачу. Я не мог понять, что хуже: то, что я видел, или моя Аня, выглядящая словно живой труп. Я забрал телефон, подошёл и покопался в сумке одного из местных, не нашёл там нужного, покопался в другой, нашёл бутылку с водой и бинты — этот оказался умнее своих приятелей.

Открутив бутылку, я намочил бинты и направился к Ане. Методично, не обращая ни на что внимания, я принялся оттирать от крови её руки. Она запачкалась вся, но на тёмной юбке капли и пятна не были видны. Майку придётся поменять, пока временно я надену ей обратно байку и спрячу её от любопытных глаз.

Пальчик за пальчиком, выковыривая кровь из-под ногтей, которые у Ани были вначале коротко подстрижены, а сейчас немного отросли за неделю. Стёр пятнышко на щеке и под глазом.

Она перевела свой пустой взгляд на меня, медленно приходя в себя.

— Макс, это конец. Это вопрос времени, когда мы умрём.

— Не поверишь, Ань, но для меня это всегда всего лишь вопрос времени. Такие уж мы простые смертные хрупкие.

— Ты не простой смертный, — нахмурилась она — это был хороший знак. — Ты человек. Человек с большим сердцем.

— Не таким большим. Я… — меня начало трясти, я успокоился. — Искренне желал смерти этим людям.

— Добро пожаловать в реальный мир, — грустно улыбнулась она.

— Повернись, посмотри туда, у тебя тут ещё пятнышко, — попросил я её и она послушно посмотрела.

— Реальный мир, где обычным людям отпущены всего лишь десятилетия. А нам с тобой жалкие дни, может быть даже часы.

«А ты, Максимка, заботься о ней, даже когда кажется, что не надо».

— Поехали домой. Нужно было сразу домой ехать, ну кто ж знал.

— Я знала! — прошипела она. — Я догадывалась. Но не могла поверить, что Кассандра может быть такой сукой, а отец такой сволочью, хотя мы такую схему проделывали множество раз. Дура. Дура я! И ты… Как ты на меня вообще можешь смотреть, после всего, что видел?

— Держаться друг-друга и больше никого, — повторил я мамины слова. — И тогда, быть может, у нас всё получится. Вставай, — я протянул ей руку.

Она посмотрела на мою руку и вначале одёрнула свои, сложив их лапками, как у тиранозавра. Посмотрела на меня внимательно, не моргая, улыбнулась и схватилась за руку, поднимаясь.

— Я не хочу видеться с Машей, она будет меня напрягать. Я не хочу видеться с любыми людьми, они будут меня раздражать. Поехали к тебе.

— А разве это безопасно? — удивился я.

— Для нас теперь везде безопасно, ведь любому, кто на нас косо посмотрит, я выдавлю глаза и буду смотреть, как слёзы текут из его пустых глазниц, — она поморгала, посмотрела на меня и снова дёрнула руками в попытке стереть мне память, нервно хихикая и краснея. — Я тебя… — замялась она, а губы произнесли беззвучно «люблю», мне по крайней мере так показалось. — Только не уходи. Ты всё, что у меня есть. Я и не знала, что настолько слаба.

— Всё хорошо, Ань.

Я обнял её, а она разрыдалась.